Home АналитикаНадежды, зарытые в песок

Надежды, зарытые в песок

Может ли этнос российских немцев сохраняться как некое единое этническое сообщество в условиях проживания на территориях различных государств? Нет, не может.

Этнология, в отличие от этнографии (науки пространственной), работает одновременно и в пространстве, и во времени. Это единственная наука, в основание которой положен простой и ясный тезис: каждый этнос ограничен во времени, он когда-то рождается и когда-то умирает. И жизни каждого народа равно присущи пассионарные и регрессивные фазы.

* * *

Есть ли в России национальная политика? В последний период сложилось расхожее мнение, что такой политики нет. В подтверждение этой мысли могут сказать: даже Миннац в России был практически отменен за ненадобностью, а министр без портфеля В. Ю. Зорин не имеет ни программы, ни каких-либо средств и т.п. Смею утверждать обратное: национальная политика у современных российских властей есть, и в своих действиях в этой сфере они руководствуются четким планом-программой.

Другое дело, что этот план не обнародован, разработан он узкой группой лиц из ближайшего окружения Президента В. В. Путина, а практически осуществляется путем реализации решений закрытого органа власти – Совета безопасности России. Команда Путина ставит перед собой, по сути, одну задачу: перед этноцивилизационными вызовами XXI века народ России должен (уже через два-три десятилетия, не позже!) предстать единым суперэтносом, где термин «национальный» станет относиться ко всем россиянам, а к русским, татарам, башкирам, бурятам, якутам, чувашам, и к российским немцам будет иже с ними приложимо лишь определение «этнический», и когда в подсознании большинства жителей России на первом месте будет стоять понятие «россиянин», а уже потом русский, мордвин, мариец, калмык, российский немец. Если этого не произойдет (т. е. эта задача не будет решена), Россия не выдержит предстоящих этно-цивилизационных вызовов (в настоящее время – это разворачивающийся панисламский вызов, на очереди – более серьезный – китайский). И многонациональность России, как остро ощутили в последнее время В. В. Путин со товарищи, это вовсе не ее богатство, как лицемерно твердили и твердят до сих пор многие с высоких трибун, а ее слабость. И эту слабость В. В. Путин намерен преодолеть. Если он будет это делать чересчур быстро, он споткнется, если же он будет делать это медленно, он не выполнит поставленную задачу и не будет за это прощен никогда историей и соотечественниками. Владимир Путин (как представитель классического русского национализма) идет в этом направлении вперед на грани возможного (в смысле ритма и скорости).

Кстати, почему «русского», а не «российского»? В. В. Путин считает русский этнос в России государствообразующим, и его этническое самочувствие для стабильности государства полагает решающим.

Из содержания жизнедеятельности национальных республик в государственно-правовой и других основополагающих сферах команда Путина намерена существенно выхолостить национальную составляющую, касающуюся их титульных этносов. Подобные намерения и действия мотивируются теми фактами реальной действительности, которые позволяют сделать вывод: во всех национальных республиках России с развитым национальным самосознанием титульного этноса идет ущемление прав представителей всех иных этносов, также числящихся гражданами страны. Президент Российской Федерации как верховный гарант соблюдения прав ее граждан мириться с этим не может, не хочет и не будет. В обоснование своих намерений и действий команда Путина берет на вооружение нижеследующий тезис: во всех субъектах Российской Федерации население многонационально, и нелепо при этом делить это население по национальным рангам.

Из вышесказанного однозначно вытекает: вопрос о территориальной реабилитации (восстановлении национальной государственности) российских немцев в сложившихся исторических условиях реальной почвы под собой не имеет. Речь может идти лишь о выживании нашего этноса в условиях преимущественно дисперсного проживания.

* * *

Может ли этнос российских немцев сохраняться как некое единое этническое сообщество в условиях проживания на территориях различных государств? Нет, не может. Если руководство российского государства хочет привить всем народам страны – как первичное национальное чувство – чувство гражданина России, то подобным озабочены и руководители других суверенных государств. А поскольку этнос российских немцев является в настоящее время реально субэтносом двух (только и одновременно – двух) этносов – германского и русского, то выбирать российские немцы могут только две территории для этнического самосохранения – территорию России и территорию Германии. В остальных странах мира в современных исторических условиях они обречены на быструю абсолютную ассимиляцию государствообразующими этносами, называемыми «нациями», а в условиях чуждости им по духу и культуре окружающего населения они предпочтут такую жизнь выезду в Россию либо Германию.

Поскольку государственная политика германского государства направлена на скорейшую интеграцию (читай: ассимиляцию) российских немцев в германское общество, а германское общество также становится все более обеспокоенным последствиями наплыва иммигрантов (да и исходя из стартового психологического настроя российских немцев, возвращающихся «на родину предков»), нетрудно понять, что российские немцы в Германии обречены на быструю германизацию. И лишь в находящейся пока еще «в промежуточном положении» России у российских немцев есть определенное национальное будущее.

* * *

К сожалению, драгоценное историческое время для создания вполне достаточных условий самосохранения этноса было безвозвратно упущено, и отнюдь не по вине самих российских немцев. Первый исторический шанс появился во второй половине 1980-х годов, в разгар перестройки. Тогда центральная власть в стране была ещё сильна, и в то же время национальное самосознание народов России и национально-демократическое движение уже приобрели развитые формы. Ворота же в Германию для российских немцев были открыты ещё не столь широко, и прохождение через них не было основательно освоено (эмиграционные процессы в среде российских немцев ещё только начинались). Хватило бы тогда ума и воли у руководства СССР (тогда еще Москву на местах беспрекословно слушали) – была бы воссоздана автономная республика немцев Поволжья, и российскими немцами на опустыненных поволжских землях был бы еще раз создан цветущий сад. Но этого не произошло.

Второй раз шанс возник в первой половине 1990-х, когда из юго-восточных республик бывшего СССР хлынули не только в Германию, но и в Россию массы российских немцев – беженцев и вынужденных переселенцев. Этот миграционный процесс совпал по времени с массированной материально-финансовой помощью Германии. Большие средства германская сторона вложила как в строительство жилищ на волжских берегах (да и в других географических точках России, предполагаемых для компактного поселения российских немцев), так и в кредитование семей российских немцев (для покупки и строительства жилья, для организации собственного дела и т.п.). Но эти огромные затраты главную задачу (создание стартовых условий для дальнейшего самосохранения этноса) так и не решили. Построенные (в том числе и недостроенные) жилища оказались непонятно чьи, нашедшие в них пристанище российские немцы своим домом их, соответственно, не посчитали. Полученные же от Министерства внутренних дел Германии вышеназванные кредиты частным лицам, как правило, не возвращались при выезде их получателей в Германию, а кредитные обязательства передавались по цепочке, в конце которой немецкая этническая составляющая становилась уже равной нулю. Не удивительно, что так называемые компактные поселения российских немцев уже давно имеют в основном не немецкое население, что нетрудно было предсказать при вышеописанных методах вложения средств.

А ведь шанс все же был. Германская сторона должна была давать кредиты только семьям российских немцев, причем до полного возвращения кредита не должно было вестись и речи о выдаче разрешений на выезд в Германию получателям этих кредитов. Совместно же с советским (потом – российским) государством никаких вложений делать не стоило, поскольку не был принципиально решен вопрос о будущих правах собственности на результаты финансовых вложений. А еще было бы лучше вообще ограничиться только выдачей ссуд частным лицам. Зато эти кредиты были бы несомненно весомыми и льготными (и это совсем не выдумка, – ведь германских денег в волжский песок – в никуда! – было зарыто немало).

Получателям кредитов (помимо невыезда в Германию до их возврата) нужно было ставить лишь еще одно условие: зацепиться за жизнь в пределах данного географического региона (очертив на карте пальцем предполагаемые территории для компактного расселения немцев). И вовсе не обязательно было выдвигать при этом лозунг воссоздания республики (прекрасно жили российские немцы до прихода к власти большевиков безо всяких республик, и так же жили бы дальше).

Таким образом, мы бы получили главное условие самосохранения этноса – массовое совместное проживание. И тогда уже дальнейшая помощь Германии стала бы адресной, эффективной, действенной. Средства германских налогоплательщиков больше бы уже не зарывались безрезультатно в волжский песок. Реализация вышеописанного сценария практически решила бы вопрос о территориальной реабилитации российских немцев. В настоящее же время поезд уже ушел (на запад), и всерьез вести речь уже нельзя не только о территориальной реабилитации народа, но и о компактных немецких поселениях. Последние (и последние из них) буквально на глазах разжижаются инонациональным компонентом.

В этой связи нельзя не сказать и о продолжении кредитования германской стороной российских немцев как частных лиц для организации жилья и открытия дела. Если такое кредитование будет ещё на какой-то исторический срок продолжено, то соблюдение при этом географического принципа будет выглядеть полным анахронизмом. Речь идёт об ограничении выдачи кредитов российским немцам в европейской части России границами лишь четырёх областей: Саратовской, Волгоградской, Самарской и Ульяновской. Я только что привел доказательства реальной нежизненности в сложившихся исторических условиях идеи территориальной реабилитации и организации компактных поселений. В свете этого продолжение кредитования российских немцев только в строго ограниченных географических рамках выглядит упрямством, достойным лучшего применения. А если семье конкретного российского немца, бежавшей с территории юго-востока бывшего СССР, удалось, буквально выражаясь, зацепиться за жизнь на 20 километров западнее или на 40 километров севернее выше очерченных географических рамок? В данной ситуации никакой кредитной поддержки она не получит. Это просто-напросто социальная несправедливость, распределение жизненных шансов согласно разделению российских немцев по географическим сортам (еще одно значение термина «географический детерминизм» в новой интерпретации; ранее считалось, что он определяет – наряду с другими факторами – рождение этноса, здесь же он способствует его смерти).

Кроме того, кредитовать нужно лишь уже состоявшихся предпринимателей из числа российских немцев, которые могут обеспечивать возвратность кредитов своей недвижимостью или иной собственностью. В условиях решительного сокращения финансирования германской стороной социально-экономических проектов и всё более ощутимой нехватки средств значение возвратности кредитов для дальнейшего их реинвестирования переоценить невозможно. Тот, кто хотел стать предпринимателем и имел для этого соответствующие способности, таковым уже стал (им был отпущен новейшей российской историей более чем десятилетний срок). А тот, кто хочет, но не может, – стоит ли его кредитовать?

Далее. Стоит ли кредитовать даже состоявшегося предпринимателя-немца только за то, что он немец? Конечно же, нет. Кредитовать нужно лишь предпринимателей, заключающих трёхсторонний договор (кредитодатель – предприниматель – центр немецкой культуры или религиозная организация немецкой традиции в регионе деятельности предпринимателя). Одновременно с выплатой очередного транша на погашение кредита (конечно же, льготного) предприниматель переводит и определённую вышеуказанным договором сумму прибыли на расчётный счёт центра немецкой культуры, религиозной или иной организации российских немцев. Так одновременно со становлением отечественного среднего класса из числа российских немцев у этих людей будет формироваться привычка к естественной перманентной помощи своему духовно-культурному центру, вокруг которого объединяются немцы региона. В истории так уже было. Во всех губернских городах России конца XIX века немцами были построены лютеранские (а кое-где и католические) храмы, в которых протекала не только религиозная жизнь, а и пел немецкий хор, ставились пьесы на немецком языке, работали воскресные школы, и которые действовали как современные немецкие культурные центры. И содержались все эти здания и иная собственность немецких общин в достойном подражания виде. Необходимые для этого средства вносились людьми добровольно.

Верю, что на свои лучшие круги история непременно возвращается, но об этом позже.

* * *

Несколько слов о жизни российских немцев в республиках Российской Федерации с развитым национальным самосознанием титульных этносов.

Здесь идет системное противостояние титульных этносов с русским. Эти межэтнические противоречия объективны, поскольку возникают во взаимоотношениях соседствующих (как чересполосно, так и в буквальном смысле совместно проживающих) пассионарных этносов (частичное возрождение пассионарности русского этноса напрямую, кстати, связано с приходом к российским властным рычагам команды Путина). Поэтому часто произносимые с высоких трибун слова о добрососедстве и полном взаимопонимании этих народов часто отдают лицемерием. Представители пассионарных титульных этносов российских республик готовы искренне дружить со многими народами планеты – от словаков и португальцев до аргентинцев и эскимосов. Взаимоотношения же их с русским народом отягощены осознанием повседневного ассимилирующего влияния со стороны даже самых милых и добродушных рядом живущих русских людей. Озабоченные сохранением своих этносов в истории их представители (читай: пассионарные личности данного этноса, называемые также националистами) увлекают свои народы на противостояние ассимилирующему влиянию федерального центра, а в конечном итоге – и окружающего русского населения. В этом случае антироссийские настроения в обществе начинают граничить с антирусскими.

При таком развитии событий местные национальные меньшинства являются, по существу, заложниками данного противостояния этносов.

Если организации и лидеры этих национальных общин выражают солидарность с местными властями в их противостоянии федеральному (читай: русскому) центру, их шансы на поддержку и помощь со стороны последних естественным образом повышаются. В этой связи встает вопрос: где пределы нашей поддержки в реализации национальной идеи титульных этносов? Ведь и их спасёт от быстрой ассимиляции лишь достаточная степень обособленности, изолированности, автономности территорий их преимущественного проживания. Но как далеко зайдёт наша солидарность с борющимся за своё будущее этносом? Будем ли мы вступать в партизанские отряды для борьбы с русскими колонизаторами (в Чечне подобные отряды воюют и сейчас)? Мне кажется всё же, что наша солидарность не будет простираться так далеко.

Это, конечно, крайняя трактовка проблемы, но кто знает… К тому же, новое российское руководство во главе с В. В. Путиным пока ещё не давало возможности усомниться, что его слова и планы расходятся с делом (я снова хочу напомнить о кремлевской идее формирования единого российского суперэтноса – нации россиян – по сценарию, близкому к американскому). Осознание этого не добавляет благорасположенности представителям пассионарных нерусских этносов России.

Важнейшей задачей общества и государства как раз и является удержание в разумных и общественно безопасных рамках отношений соседствующих пассионарных этносов.

* * *

В рамках тезисов, взятых на вооружение современным российским руководством и приведенных в начале статьи, даже в национальных республиках реализация национальной идеи самоопределения их титульных этносов – вплоть до выделения этих территорий из состава российского государства – не просматривается. Российским немцам стоит задуматься о совместной работе в правовом поле России с другими ее народами (в российской Конституции понятие народов России – лишь вскользь – упоминается дважды). Речь идет о наделении определенными конституционными правами народов России и их высших (в плане представительства и самоуправления) форумов – общенациональных съездов. Успешная работа в этом направлении могла бы существенно продлить историческое время жизни и нашего народа. Упование лишь на реализацию положений Федерального закона «О национально-культурной автономии» может привести российское общество к тому, что песни, танцы и сказки народов России лет этак через 30 ещё останутся, но самих народов уже не будет. Необходима срочная разработка федерального законодательства о правах народов России (тем более, что расселены они ныне в большинстве своём дисперсно). Пропагандируемое же некоторыми участниками внутриполитического диалога по этой проблеме дальнейшее развитие принципов федерализма подавляющему большинству народов России вряд ли что-то даст.

* * *

Как всё же обстоит дело с нашим национальным будущим? Время национальных резерваций сельского типа предшествующих двух с половиной веков ушло безвозвратно. Думается, проживать российские немцы будут на территории России (только здесь мы сможем достаточно долго сохраниться в форме этнического сообщества), причём проживать будут (за редкими нетипичными исключениями) дисперсно. Ни о какой помощи со стороны Германии уже не будет и речи. Российские немцы уже 15-20 лет спустя будут представлять из себя свободные объединения состоявшихся самодостаточных личностей (самодостаточных экономически, психологически и нравственно). Эти вполне обеспеченные люди станут частью среднего класса России. Они (и их дети и внуки), наряду с прекрасным владением государственным русским языком будут хорошо знать и немецкий (одновременно как хорошо изученный иностранный, но в то же время и как второй язык в семье). Но это вовсе не для предстоящей эмиграции в Германию. Эти люди в любое время смогут посылать своих детей и внуков на обучение в Германию (и будут это делать), но своей родиной они будут считать Россию, и их потомки совсем не обязательно предпочтут после учёбы непременно остаться в Германии. Эти люди будут добровольно объединяться в сообщества германофилов немецкого происхождения с немецким же этническим самосознанием, на базе евангелическо-лютеранских (иногда католических и меннонитских) церквей немецкой духовной традиции и центров немецкой культуры. Будем надеяться, что они примут рабочую эстафету от нынешних участников немецкого национального движения. Именно такое, по моему мнению, будущее нас ожидает.

Нарисованная мною картина будущего кому-то может показаться трагичной; но она, к сожалению, реальна. При этом плавный переход в состояние самодостаточности российские немцы могут совершить лишь при продолжении ещё в течение 5-10 лет помощи Германии и – исключительно важно – при внимании к российским немцам как к одному из народов России со стороны ее руководства.

* * *

По поводу привлечения внимания руководства страны к российским немцам. Нам предстоит пройти решающее критическое испытание: Всероссийская перепись населения определит нашу способность к этнической мобилизации. Как выяснилось в ходе новейшей истории, на этническую мобилизацию в целях достижения единства своих рядов мы оказывались до сих пор не способными. Но, может быть, нас сплотит перепись населения? Какую работу в этом направлении проводят в своих рядах татары, я знаю не понаслышке, а из первых рук. Но ведь и для нашего народа это решающие дни. Если мы не обеспечим запись «немцами» всех идентифицирующих себя с этой национальностью, то на столы российских руководителей лягут итоговые документы переписи населения, где число немцев будет исчезающе малым, и тогда российская власть с облегчением забудет о российских немцах навсегда. Да, многому бы нам поучиться у татар…

Времени на раздумья у нас уже нет.

В. Г. Диц

Казань, сентябрь 2002 г.

Добавить комментарий