Немцы принесли цивилизацию в Россию, а превратились в «народ доярок и трактористов»
Культура немцев в России расчленялась, да и расчленяется на две субкультуры – городскую и сельскую. Носители городской начали селиться в российских городах еще со времен русских царей из династий Рюриковичей, Годуновых и Шуйских.
Наряду с купцами, это были преимущественно носители новых для тогдашней России профессий: врачи, аптекари, специалисты ратного дела, оружейники, литейщики, стеклодувы, живописцы. Позже, уже при Романовых, профессиональный ряд стал пополняться профессорами, педагогами, инженерами разного профиля, музыкантами. Были среди них и представители редких, почти экзотических, профессий: муляжисты, фотографы. Эти люди, горожане, в большинстве своем поддерживали связи с исторической родиной. Они имели как бы две родины – Россию и Германию, ощущая себя «своими» и там, и здесь. Они и их дети и подчас даже внуки в равной степени владели и немецким, и русским языком. Именно эти люди, носители городской немецкой субкультуры, связали свою судьбу с самыми славными страницами российской истории, сделав неизмеримо много для становления, укрепления и развития государства российского. В это славное двухсотлетие российской истории (XVIII – XIX вв.) Россия испытала бурный рост и развитие во всех направлениях и во всех отношениях в результате синергетического эффекта на стыке культуртрегерства многочисленных приглашаемых в Россию немцев и пассионарности самого русского этноса. Пассионарии жадно вбирали в себя и употребляли в реальной жизни все новое, что привносило присутствие в России немцев, явившихся пионерами всех прогрессивных начинаний и направлений российского искусства, науки, политики, хозяйственной жизни. Немцы европеизировали и осовременили Россию. В среде российских немцев иногда шутят. Только два российских правителя остались в истории с титулом «Великий» – Петр I Великий и Екатерина II Великая. Но почему именно они? Потому что Петр дружил с немцами, а Екатерина сама была немкой.
Носители немецкой городской субкультуры, проживая длительное время в инокультурном окружении, умудрялись сохранять свою национальную самобытность, язык, культуру, традиции. Я бы выделил здесь две основные причины. Во-первых, я полагаю некорректным и очень неточным, а уж немцам – тем более, называть царскую Россию «тюрьмой народов», как это некогда делали большевики и делают сейчас некоторые «этнические националисты». Царская Россия допускала в этнокультурном измерении достаточное число степеней свободы. А по результатам первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 года немцев насчитывалось 1791 человек. (Кстати, в их число не вошли русифицированные и принявшие православие.) Немцы оказались самой зажиточной и процветающей социальной группой населения империи. Причем их зажиточность основывалась вовсе не на безудержной эксплуатации автохтонного населения, а на преимущественном обладании наиболее современными, престижными и высокооплачиваемыми профессиями. Наличие гражданских свобод и экономическая самодостаточность – вот две основные причины для столь долгого сохранения национальной самобытности немцев в российских городах. Это позволило немцам построить в каждом губернском городе России лютеранскую кирху (кое-где – католический храм) и образцово их содержать. Пример – здание Лютеранской кирхи Казани. Оно было построено к 1771 году и освящено 7 декабря (по новому стилю), в день святой Екатерины. В этих стенах (с перерывом на 1930-1996 годы) не только велись богослужения, непрерывно звучали немецкая речь и немецкая музыка, пел немецкий хор, работал немецкий театр, в приходской школе обучались дети из немецких семей. Одним словом, если говорить современным языком, здесь находился Центр немецкой культуры. И вообще, история повторяется. Сейчас в рамках Немецкого Дома Республики Татарстан, благодаря нашей креативной молодежи, мы начали возрождать многое из того, что видели и слышали эти древние стены.
И все же дисперсное проживание и более полное погружение в глубины русской культуры не могли не вызвать ассимиляционных процессов среди немецкого городского населения. И хотя количество носителей этой субкультуры в российских городах на протяжении столетий вовсе не сокращалось, а скорее, росло, состав этой этнической группы претерпевал кардинальные изменения. «Первоприехавшие» давно обрусели, а им на смену прибывали уже новые люди, и такая смена была не одна. В рамках естественного исторического процесса нацменьшинства, за редкими исключениями, обречены на конечную ассимиляцию, тем более в условиях глобализации (но это уже отдельная тема).
Вышеупомянутые процессы были резко ускорены чередой лихолетий XX столетия. Сначала это была Октябрьская социалистическая революция, ее трагические следствия и последствия. Лозунги той эпохи: «Экспроприация экспроприаторов», «Мир хижинам – война дворцам», «Уничтожим классового врага». Естественно, немцев российских городов это коснулось тотально и глобально. Во-первых, раз они небедные, значит, подлежат экспроприации, как буржуа. Во-вторых, очень уж образованные: уровень образованности агитаторов и пропагандистов сталинского режима не позволяет последним достойно с ними дискутировать. Значит, это уклонисты от генеральной линии партии, зиновьевцы, троцкисты, бухаринцы. Такие люди подлежат уничтожению. В-третьих, это немцы. Значит, это агенты иностранной разведки, а после 1933-го – и фашистские шпионы. С точки зрения сталинского режима, все эти люди – классовые враги сразу по трем основаниям. Избежали репрессий совсем немногие. Этих временно уцелевших в годы Второй мировой войны окончательно добили сталинские лагеря под названием «трудовые колонны».
Почти лишенные пищи и теплой одежды, эти интеллигентные городские жители, в отличие от жилистых, выносливых и непритязательных немецких крестьян, не сумели выжить в зимней тайге на лесоповале и при рытье котлованов и траншей в насквозь промерзшем грунте, в условиях непрерывного психологического унижения. Так окончательно погибла традиционная городская субкультура немцев России. Наш народ, как грустно шутят современные лидеры общественного движения российских немцев, превратился в «народ доярок и трактористов».
Но откуда же взялись эти «доярки и трактористы»? Ведь я только что нарисовал трагические картины окончательной и бесповоротной гибели всего немецкого в этой стране. Да нет же. Оставались в России еще и другие немцы, совсем непохожие на первых. Это так называемые носители сельской немецкой субкультуры, иначе называемые немцами-колонистами.
Основную часть нынешнего немецкого населения России и стран СНГ составляют прежде всего потомки немецких крестьян-колонистов. История их формирования охватывает период с XVIII по XX века. Основными местами расселения являлись среднее и нижнее Поволжье, северное Причерноморье, Закавказье, Волынь (северо-запад Украины), с конца XIX века – Северный Кавказ и Сибирь. Их российская история началась со знаменитых «зазывных» манифестов российской императрицы Екатерины Великой (в православии Екатерины II Алексеевны, урожденной Ангальт-Цербстской принцессы Софии Августы Фредерики), родившейся 21 апреля 1729 года в Штеттине и восседавшей на российском престоле с 1762 по 1796 годы. Первый манифест – на пяти языках – был издан 4 декабря 1762 года. В нем европейское население, наряду с проживавшими за границей русскими подданными, призывалось к поселению на недавно присоединенных к Российской империи и других ее пустующих землях (в первую очередь, в Поволжье и Украине). Поскольку в этом манифесте не были расписаны сопутствующие переселению льготы, то должного воздействия на европейского обывателя он не произвел. 22 июля 1763 года Екатерина II издает состоящий из преамбулы и 10 глав (разделов) новый манифест. Приглашенным предоставлялась полная свобода вероисповедания. Они могли выбирать из перечисляемых местностей ту, где желали бы поселиться, и наделялись правом самостоятельно управлять своими поселениями. Каждая семья получала в полное владение тридцать десятин земли: бесплатно, с правом передачи по наследству, но без права продажи. Переселенцев ждала беспроцентная ссуда. Они освобождались от воинской и прочих повинностей, от любой государственной службы, в течение тридцати лет не платили налогов и, кроме того, десять лет могли торговать беспошлинно. На этот раз Европа «не устояла», и переселенцы поехали в Россию тысячами. В XVIII веке европейцы – преимущественно немцы – так же охотно и массово переселялись в Россию, как в XIX и XX веках они будут переселяться в Америку.
В Реестре свободных и удобных к заселению земель, который дополнял второй манифест Екатерины, указывались земли в Тобольской, Астраханской, Оренбургской и Белгородской губерниях. В конце концов остановились на Саратове – «знатном городе Астраханской губернии», известном центре соляного и рыбного промыслов и волжской торговли.
Саратовский край, которому предстояло стать новой родиной иностранных поселенцев, названных впоследствии «поволжскими немцами», в начале XVIII века был слабо освоен. Главным образом здесь обитали различные кочевые народы: калмыки, казахи, кыргыз-кайсаки и многие другие, занимавшиеся преимущественно примитивным скотоводством. Частые набеги на край различных южных орд (крымских, ногайских) мешали успешному заселению края и развитию мирной хозяйственной жизни. Хлебопашества в крае в первой половине XVIII века почти не существовало. Иностранные переселенцы приходили на Волгу преимущественно из Юго-Западной Германии (Швабии, Пфальца, Баварии, Саксонии). И хотя среди переселенцев встречались не только немцы, но и швейцарцы, французы, австрийцы, голландцы, датчане, шведы, поляки, всех их называли «немцами-колонистами». Произошло это, видимо, потому, что на Руси исстари всех иностранцев-европейцев называли «немцами», то есть не говорящими по-русски. Это же разговорное слово позднее вошло и в литературу, и в науку.
В дальнейшем размах немецкой сельской колонизации (с учетом выделения из материнского лона вследствие аграрного перенаселения так называемых дочерних колоний) охватил большинство южных и восточных территорий Российской империи, начиная с Волыни и кончая Дальним Востоком. Образование последней в истории дочерней колонии в Хабаровском крае датируется 1927 годом.
Немецкие сельские колонии в России большую часть своей истории прожили в большой изоляции от окружающего мира, уподобляясь, по сути, резервациям. Подчас государственный язык Российской империи – русский – знали в немецком селе лишь несколько человек, узурпировавших внешний обмен продуктов труда своих односельчан на нужные им другие товары. Подобная изолированность, не имевшая, конечно, большого будущего, позволила, однако, немцам-колонистам донести свою национальную самобытность даже до наших дней, сохранив почти в неприкосновенности и те три десятка диалектов, которые они вывезли со своих исторических родин, которые в совокупности образовали единое германское государство лишь столетие спустя, благодаря государственному гению Отто фон Бисмарка. Привычка же к тяжелому крестьянскому труду позволила им выжить и в нечеловеческих условиях сталинских лагерей. Так появился наш «народ доярок и трактористов».
Виктор Диц,
председатель Национально-культурной
автономии немцев Татарстана,
директор Немецкого Дома РТ
«Наш дом – Татарстан», № 1, 2008