Издательство «Руна» представляет книгу Давида Яковлевича Горна «Возвращение». Это автобиографический рассказ российского немца не только о своей семье, но и о драматических испытаниях, через которые пришлось пройти советским немцам в 1940 — 1950-е годы минувшего столетия.
Военный врач, пастор Евангелическо-лютеранской церкви в России, сейчас Давид Горн несет служение в приходе святой Екатерины г. Казани.
Давид Яковлевич поначалу полагал, что написал он свои воспоминания как памятные записки, семейные хроники для своих детей и внуков. А оказалось – и как память о нашем общем прошлом, о прошлом и настоящем великой державы – России. И о месте, которое заняла в ней Лютеранская церковь, к которой традиционно относят себя и немцы России.
В истории этой простой трудолюбивой немецкой семьи, как в зеркале, отразились события, происходившие в огромной стране, имя которой – СССР. Сороковые, пятидесятые годы, теперь уже ушедшего века, представлены глазами обычного мальчишки. Высылка советских немцев в степи Казахстана, соседство здесь с другим репрессированным народом – чеченцами.
Эти яркие, эмоциональные картинки-зарисовки подробностей быта и жизни того поколения 50-х будут интересны каждому читателю. Автору удалось удивительно точно передать саму атмосферу этого сурового послевоенного времени. В котором, тем не менее, неутомимое и оптимистичное детство навсегда запечатлело свои самые счастливые дни – дни бескрайнего казахстанского лета могучей страны.
1960-е годы вошли «оттепелью» и в семью Горн. Понемногу, постепенно, шаг за шагом, начали возрождаться и духовные центры веры отцов. Первой официально зарегистрированной стала лютеранская община в небольшом казахстанском городке Акмолинск, сменившем затем свое название на Целиноград, а ныне получившем имя Нур-Султан. Вслед за ней прошли регистрацию братские общины в Томске, Новосибирске, Омске. Инициативу периферийных центров страны завершили Санкт-Петербург и Москва. Так после десятилетий запрета в СССР возобновила свою религиозную жизнь Евангелическо-лютеранская церковь в России. Возвращение к истокам, к этим корням, к этой опоре всей жизни верующего человека произошло и в семье Давида Горна. Лишь «лихие» 90-е, обрушившие великую страну СССР, прервали эти нити, связующие поколения российских немцев. Но, как и суждено было — ненадолго.
История немецкой семьи в России, с достоинством преодолевшей все испытания жизни этой удивительной страны вместе со всей ее многонациональной семьей народов, продолжается.
Ведь главным в нашей жизни по-прежнему остается сердце, наполненное до краев Верой, Надеждой и Любовью.
Главный редактор издательства «Руна»
Владимир БУХ
Посвящается сыну, внукам и правнукам
Псалом 89:
«Прежде, нежели родились горы, и Ты образовал землю и Вселенную, и от века и до века Ты — Бог. Ты возвращаешь человека в тление и говоришь: «Возвратитесь, сыны человеческие!»
В центре Казани, на одной из разбегающихся от Кремля старых улиц, стоит устремленное остроконечными шпилями в небо лаконичной и строгой красоты здание. Еще до недавнего времени оно служило Домом культуры работников МВД, хотя с этим могучим ведомством контрастировало сильно. Уж очень по своему виду здание напоминало скорее готический собор в миниатюре, нежели досуговый центр силовиков. И в самом деле, ведь дом под №26, расположенный на улице Карла Маркса и вобравший в себя историю веков — это лютеранская церковь. Кирха. Построена с разрешения императрицы Екатерины II в 1771 году немцами-лютеранами, проживавшими в то время в Казани. А затем, уже в конце 1920-х, утраченная. И — вновь обретенная казанскими лютеранами в 1990 – 2000-х годах.
В конференц-зале здания, известном прихожанам кирхи под именем Сиреневый зал, на одной из стен расположена своеобразная хронологическая галерея в лицах – это портреты четырех мужчин. Каждый из них в свое время являлся пастором лютеранской общины г. Казани.
Сейчас духовную жизнь казанских лютеран возглавляет пастор Давид Яковлевич Горн. В его судьбе, в судьбе его семьи удивительным образом, словно в зеркале, представлены история и судьбы российских немцев, Лютеранской церкви России, жизнь верующего человека в государстве, провозгласившем атеизм как основу воспитания.
Давид Горн — врач по профессии, медицине он отдал более 30 лет, а затем жизнь его сделала удивительный поворот. Он окончательно утвердился в вере своих родителей и, как сам уверен — вернулся к своему призванию, точнее, к Божьему призванию. Прожив несколько лет в Германии (и это тоже было возвращение к корням своего народа), Давид вернулся в Россию.
Изгнанники
Родился будущий пастор немецко-лютеранской, точнее, теперь евангелическо-лютеранской общины, в церкви святой Екатерины города Казани, в семье российских немцев. Отец — Яков Христианович Горн, мама — Елизавета Ивановна Горн (урожденная Гейнц).
Предки Якова Горна приехали в Россию из Германии в конце XVIII века и обосновались на юге России — на Кубани. Там, в 20 километрах от Армавира, в селе Марьино, и образовалась немецкая община, которую пополнили новые переселенцы. Здесь, на новой родине, в 1895 году родился уже и отец Давида Яков. Семья Якова благодаря трудолюбию сумела войти в число уважаемых и зажиточных крестьян. Правда, уже позднее, в советское время, усердие и прилежание в выбранном труде советская власть поставила им в упрек и объявила кулаками.
Мама Давида Елизавета, в девичестве носившая фамилию Гейнц, родилась в 1900 году в Азербайджане. Здесь же, в Баку, Елизавета вышла замуж за Якова.
— Когда я слушал разговоры и споры родителей, с трудом понимал их прошлую жизнь. А мне они никогда не рассказывали о прошлом, видимо, боялись. Чего? Этого я тогда еще тоже не понимал. Уже потом стало многое ясно… Хотя, к большому сожалению, из-за этой осторожной молчаливости и сдержанности родителей я так толком ничего и не узнал о своих дедушках и бабушках, о наших предках… Говорить много родители боялись! — рассказывает их сын Давид Яковлевич Горн.
Одно было понятно — семье Горн в 30-е годы прошлого века пришлось скитаться, скрываться, а порой и просто пускаться в бега! Иногда Яков Горн скрывался один, а жена Елизавета оставалась на прежнем месте. Порой приходилось оставлять дом и переселяться всей семьей.
Благодаря своему неизменному трудолюбию Яков Христианович Горн стал уважаемым человеком в дагестанском колхозе «Красный партизан», расположенном недалеко от Дербента, где они осели в 1936 году.
Жили хорошо, казалось – ну вот, все и наладилось!
И все же уйти от пристального внимания государственных органов не удалось.
Однажды июльской ночью 1937-го Якова Горна арестовали… Спас его тогда от суда, скорой расправы и срока председатель — коммунист, участник и герой Гражданской войны. Он поручился за Якова Горна в НКВД. Это и спасло отца Давида Яковлевича.
А впереди их семью, как и всю страну, уже ждала война. Та самая, Великая Отечественная, начавшаяся ранним утром 22 июня 1941 года. Война, да еще опять, как в Первую мировую — с немцами! Снова надо было готовиться к неприятностям. И они не замедлили явиться.
Октябрь все того же сурового 1941 года. Сражения Великой Отечественной с грохотом продвигаются на восток, каток войны уже движется и по всей стране, неумолимо давя под собой судьбы и жизни.
Вот и немецкую семью Горн в том холодном октябре первого года войны депортируют из Дагестана в Казахстан. В село Зеленый Гай, в колхоз «Большевик» Акмолинского района, Акмолинской области.
— Как и большинству советских немцев, ему надлежало отправиться в трудармию, на лесоповал, — продолжает рассказ о том суровом времени Давид Яковлевич.
Но Якову Христиановичу повезло: он остался в колхозе. Во время распределения на работы председатель колхоза спросил:
— Есть ли кузнец среди трудармейцев?
Председателю срочно требовался кузнец. И Яков Горн им стал. Он умел все. Ведь вырос-то в семье рачительного, хозяйственного, знавшего толк в своем деле земледельца. Так что хорошее знание сельхозтехники, переданное ему в свое время отцом, не раз спасало Якову и его семье жизнь. Так происходило и на Ставрополье, и в Дагестане — в тех местах, где довелось жить этой обычной и трудолюбивой семье российских немцев.
Из четверых детей Якова и Елизаветы Горн двое не дожили до переселения. Вместе с родителями в казахстанские степи отправились двое дочерей – Анна и Эмма. Старшая сестра Анна была и в трудармии и позже за побег из трудармии — в заключении, работала в шахте на рудниках. Ее судьба была очень трудной, сложной и трагичной. Она, будучи врачом, умерла от рака легких в 1972 году, ей было всего 47 лет. Давид тяжело пережил эту утрату. «Сестра Анна многому научила меня, — говорит он, — она заменила мне мать во многом».
Но вернемся в Зеленый Гай, в 1941-1944 годы.
Вот что о тех днях рассказывает Давид Яковлевич Горн:
— Председатель колхоза татарин Мазит Шакирович Махмутов был человеком военного склада, потому вопросы решал быстро и чаще не очень доброжелательно: время было такое. Требования выдвигались самые жесткие и суровые. Предстояло выживать в таких условиях, и семья Горн выживала. Бедность, голод и больная мать… И все это воспринималось как простая обыденная реальность, ведь шла война.
Вера отцов
Кстати, сами обстоятельства рождения в семье Горн мальчика Давида необычны. Когда Яков и Елизавета узнали, что у них будет ребенок, они испугались. Малыш может не выжить! Есть нечего, будущая мама больна — у нее гипертония и слабое сердце. Поэтому на семейном совете решение приняли тяжелое, но вынужденное: ребенка отдадут в семью, где нет детей. Среди знакомых семей таких нашлось две. Одна из них состояла из молодых поляков, и они очень хотели иметь ребенка. И Елизавета уже было тоже согласилась…
Но когда родился мальчик (а произошло это 14 сентября 1944 года), она сказала: «Нет, не отдам, мы вместе умрем…»
И мама, и Давид выжили!
— Конечно, это Божье чудо, — уверен Давид Яковлевич. — Яков и Елизавета это понимали. Ведь они были уже не молоды: Якову — сорок девять, Елизавете — сорок четыре. В семье — голод, а тут еще один ребенок! Радости особой оказалось немного. Зато хлопот, да, больше. Причем простых и повседневных: чем кормить? где брать молоко?
Когда они уже потом рассказывали об этом Давиду, он плакал и удивлялся.
— Да, я видел, как папа Яша молился по ночам, — вспоминает младший Горн.
Но Давид понимал и другое. Бог — с Яковом и Елизаветой. А значит — и с ним.
Семья российских немцев. Как сохранить обычаи предков?
Язык — первое, что сохраняет традиции любого народа и сплачивает его воедино. Общались ли Горны между собой на родном языке, хотя бы в домашнем кругу? Хотя обычно немцы плохо разговаривали на русском в то время, отец и мать хорошо знали русский язык и свободно говорили на нем.
— Разговаривали на русском в основном, а я так и вообще не знал тогда немецкого, — вспоминает Давид Яковлевич. — Да и культура нашей семьи тоже ведь сложилась под влиянием русских традиций и среды. Язык — русский, окружали нас русские люди, чеченцы и поляки в общении также использовали русский язык. Наши немецкие корни, принадлежность к этой нации — все это казалось тогда каким-то далеким, не вполне четким и ясным, словно размытым, — поясняет Горн-младший.
— Но! Немецкость — назовем это так, в нашей семье, в семье Горн, несмотря на все внешние обстоятельства, сохранялась, — отмечает важную деталь Давид Яковлевич. — В чем это выражалось? Родители — Яков и Елизавета — выросли в верующих лютеранских семьях. Они вместе молились, читали Библию, пели песни на немецком языке. Вечер каждого дня неизменно заканчивался молитвой родителей. В то трудное время они твердо сохраняли свои лютеранские корни. И за их крепкую веру Бог дал главное вознаграждение — дети выжили…
Зеленый Гай. Каким оно было, казахстанское детство немецкого мальчика?
— Отец формировал меня, — продолжает свой рассказ Давид Яковлевич. — Когда я был маленьким, вечером он неизменно подзывал меня к себе и говорил: «Повторяй за мной заповеди на немецком». В то время они еще казались мне непонятными, но все же что-то осталось в памяти. Позже это мне очень помогло.
О том, как жили в Зеленом Гае, Давид Горн вспоминает с теплотой в сердце. Ведь это было хоть и трудное, но детство.
Давид Горн – второй справа в первом ряду.
— Конечно, детство — это самое счастливое время, и у меня оно было. Не то чтобы очень счастливое, но улица, игры, речка Ишим, тут же тебе и экзотичный Кавказ в виде пацанов-чеченцев. Так что жизнь вокруг кипела и складывалась в захватывающую интригующую мозаику. Хотя и попадало часто почем зря — немец все-таки. Как тут его, вражину, не пнуть? А то и ударить втихаря… Мол, не забывай, кто ты. Особой жестокостью в поведении порой отличались чеченские мальчишки. Схватят тебя, бегом занесут на мост и держат над рекой вниз головой, а потом бросят вниз! Ну, ничего… Зато так я быстро научился плавать, — смеется Давид Яковлевич. — Да, все было, но все прошло.
И вот уже подошел 1951 год — пора в школу! Первый класс, первые уроки, друзья-одноклассники, учителя. А главное — учиться, оказывается, здорово и очень интересно! Вспоминая о том времени, часто говорят: «Было трудно». Да, трудно, но хорошо для воспитания в том мальчике Давиде качеств настоящего мужчины. Сейчас, когда пересматриваешь свои старые фотографии в альбоме, видишь: как бедно же мы все жили тогда! Но были рады уже одному тому, что войны не было! Первые послевоенные кинофильмы, которые мы смотрели с восторгом и замиранием сердца от увиденного на экране. Первые послевоенные книги, которые сразу же стали любимыми. Нет, замечательное было время! — Давид Яковлевич знает это твердо.
Лютеране в СССР
Как складывалась религиозная жизнь лютеран в период депортации и послевоенные годы? Считалось, что лютеран в СССР нет. Но сами верующие-то были! Да, официальных, признанных государством общин действительно не существовало, с конца 1920-х годов и до 1950-х в стране лютеран официально как бы и не было.
Но на самом деле верующие немцы-лютеране, конечно, оставались. И как видно из истории Якова и Елизаветы Горн, они оставались верны своей вере. Люди собирались по домам, читали и толковали Библию, пели гимны из книги духовных песен немцев Поволжья, молились. Такие богослужения продолжительностью от двух до трех часов, могли устраиваться только по вечерам, два-три раза в неделю. Эти домашние общины назывались братскими, так как руководили ими братья или сестры. Между собой общины поддерживали контакт, но некоторые оставались изолированными. Устраивались даже воскресные богослужения — по обычному порядку Евангелическо-лютеранской церкви в России. Первая община после войны официально была зарегистрирована в 1957 году в городе Акмолинске.
Первая лютеранская община. Пастор Бахман
Вот с этой первой послевоенной общиной в Акмолинске, как и с самим этим казахстанским городком, удивительным образом оказалась связана жизнь Давида Горна. Именно в Акмолинск и переехала семья Горн после войны из Зеленого Гая.
— Семь классов я закончил в Зеленом Гае, а восьмой – уже в Акмолинске, — рассказывает Давид. — В селе работала только школа-семилетка, поэтому семья уехала в город Акмолинск, который в 1961 году стал Целиноградом благодаря Никите Сергеевичу Хрущеву, увлеченному идеей освоения целины казахстанских полей. Жизнь стала намного лучше.
Сестра Эмма вышла здесь замуж за Александра Штайнингера. У них родились две дочери — Лилия и Ирина. Сейчас они вместе со своей мамой Эммой живут в Германии. А тогда в нашем небольшом доме проживал без малого десяток человек: родители — Яков и Елизавета, Анна, Саша, Эмма, Лиля, Володя, Ирина и я, Витя-Давыд — так звали меня в детстве, да и сейчас сестра и племянницы так и зовут: «дядя Витя», — рассказывает с улыбкой Давид Яковлевич. — Итого под одной крышей — девять человек!
Однако в тесноте, да не в обиде: время то Давид вспоминает как радостное и счастливое. Спорт (бокс, плавание), работа, общение, друзья — все это запомнилось на всю жизнь, это было радостное время жизни в огромной могучей стране СССР.
— Вообще, после 1953 года, когда умер «вождь народов» Иосиф Сталин, жизнь и настроение у людей резко улучшилось. Позже это время назовут «оттепелью». Действительно, началось оживление в народе, работа и веселье, появился какой-то оптимизм, и все это шло рука об руку. Народ улыбался, чего так давно не было, — продолжает свой рассказ Давид Яковлевич. — Я закончил среднюю школу. Правда, последний класс учебы завершал уже в школе рабочей молодежи — с 15 лет пришлось идти работать. Сначала на стройке, затем в ЦРМ (Центральные ремонтные мастерские), куда устроил меня Александр Густавович Штайнингер — муж сестры Эммы. Учился на токаря, но, проработав шесть месяцев, ушел в литейный — там была больше зарплата, хотя жарища во время литья была ого-го! — качает головой Горн.
Все эти годы Давид, уже повзрослевший и самостоятельный рабочий человек, регулярно по воскресеньям ходил в лютеранскую церковь (молитвенный дом), где вместе с родителями слушал проповеди пастора Евгения Бахмана. Конечно, не зная немецкого языка, понимал немного, но отец постоянно заставлял ходить на службы. А ведь как порой трудно было Давиду встать утром в воскресенье… Когда хочется отоспаться за всю тяжелую рабочую неделю! Однако теперь он мысленно благодарит отца за ту его настойчивость и твердость в правилах соблюдения веры.
фото 1986 г.
А мы тем временем вернемся к истории лютеранской церкви в Акмолинске-Целинограде. Община здесь существовала с 1955 года. Возглавил церковную жизнь прихода освобожденный из мест заключения пастор Евгений Бахман. С 1957 по 1965 год лютеранская община в Целинограде оставалась единственной официально зарегистрированной в СССР.
Регистрация лютеранской церкви в Акмолинске дала импульс для основания других общин в Советском Союзе. Так что эта казахстанская община лютеран, первая в СССР, обрела историческое значение как первопроходец.
Молитвенный дом этой общины и посещали родители Давида Горна. По просьбе отца Давид прошел там конфирмацию, а когда настала пора жениться — то и венчался в этой церкви. Хотя на тот момент, как он честно признается, не считал себя верующим, скорее проявлял уважение к родителям.
Вот что рассказывает сам Давид Яковлевич Горн:
— Уже в 1957 — 59 годах я знал пастора Евгения Бахмана, он конфирмировал меня в 1959 году. Бахман относился к пасторам еще старой школы лютеранских пасторов России. Он учился в Петербурге в 1925 – 29 годах, пережил гонения в 1930 — 37 годах. А в 1957 году организовал первую немецкую евангелическо-лютеранскую общину в Акмолинске. Это стало большим событием для всех немцев Советского Союза. Он, Бахман, можно сказать, и сделал меня христианином. Я слушал его проповеди и начинал кое-что понимать. Хотя немецкий язык я в то время еще не знал, но Дух Святой открывал мне Христа. Позже, когда читал слова апостола Павла «Вера — от слышания, а слышание — от слова Божьего», я вспоминал часто Бахмана.
Выбор пути. Семья. Призвание
Дальше жизнь Давида сделала еще несколько поворотов. В 1961 году умерла мама — Елизавета Горн.
— В тот год 14 сентября мне исполнилось 17 лет. А 15 сентября мама скончалась…
Моя старшая сестра Анна в том же году окончила Карагандинский медицинский институт. И уже в мае она меня предупредила: мама умрет через три месяца, у нее начали отказывать почки. Я был в шоке. Но, возможно, поэтому тоже стал врачом. Смерть матери потрясла. Я сразу стал взрослее, моим чтением стали такие серьезные книги, как шекспировский «Гамлет», популярные в то время романы «Овод», «Как закалялась сталь». И я начал готовиться к поступлению в медицинский институт, — рассказывает Давид Яковлевич.
В 1963 году у юноши, как и у всех военнообязанных молодых людей страны, подошла пора призыва в ряды Советской армии. Однако планы Давида посвятить свою жизнь сохранению здоровья людей уже осуществились: он поступил в Алма-Атинский медицинский институт.
Но армия все же терпеливо дождалась своего призывника. В 1969 году, после окончания вуза, Давида отправили служить. Но уже не рядовым — он прибыл в воинскую часть как военврач, начальник медицинского пункта отдельного автомобильного батальона по подвозу спецтоплива. Этим топливом заправляли главное оружие страны — грозные советские ракеты.
Давид Яковлевич вспоминает об этом периоде без ропота:
— Ракетное топливо, вокруг — токсичная среда. Но служба оказалась на удивление радостной, и что не менее важно — хорошо оплачиваемой. Местом службы стал город Иолотань, Туркменистан. Здесь, в Средней Азии, жара вот уж самая что ни на есть настоящая — до 45 — 50 градусов в тени! А по соседству в песках — скорпионы и змеи, крупные, ядовитые и очень опасные. Особенно трудно привыкала к такому климату и условиям моя жена Валентина, вместе с десятимесячным сыном-малышом она приехала в Туркмению со мной.
Со своей будущей женой — русской девушкой Валей — Давид познакомился еще во время учебы в мединституте. Валентина оказалась коллегой — она училась на медсестру. Так что место встречи и знакомства оказалось вполне ожидаемым. Ну где же чаще всего могут встретиться будущие медики, как вы думаете? Конечно, на практике в больнице! Здесь же, в Алма-Ате, они и поженились в 1967 году, а в 1968-м в молодой семье родился сын Генрих.
— Мы поженились с Валей, когда я еще учился на пятом курса мединститута, а на шестом у нас уже родился Генрих, — поясняет Давид Яковлевич.
— Очень трудная и сложная жизнь сложилась у нашего сына Генриха! Об этом можно написать целую книгу, но теперь он счастлив. У него трое детей. Сыну Павлу уже 30 лет, у него две дочери — Афина и Ева (правнучки Давида и Вали), а второй дочери Генриха Екатерине 23 года, у нее уже самой дочка София. Третий ребенок Генриха — еще одна дочь Стефания, ей 7 лет, она от второй жены Оксаны. Так что, слава Богу, Генрих счастлив. Он верующий — а это самое главное счастье и чудо от Бога! Эта вера перешла от Якова и Елизаветы Горн к Давиду и Генриху. Молитвы родителей и пастора Бахмана сохранили и укрепили веру в Бога. Пастор Евгений Бахман венчал нас с Валей в 1968 году и крестил нашего Генриха, — добавляет Давид Горн.
Молодая супруга Давида согласилась на эти обряды, во-первых, из уважения к семье мужа — она очень уважала отца Давида. Кроме того, Валентина и сама была верующей. Ее мама была православная, знала и читала молитвы.
Напомним, как уже отметил Давид Яковлевич, сам он поначалу не считал себя верующим, но его уважение к отцу было безгранично. Еще когда они жили в селе Зеленый Гай, Яков Горн читал местным немцам Библию. В их небольшом доме собирались 5 — 6 немцев, люди пели, молились по воскресеньям. Позже, уже в Целинограде, в родительском доме тоже собирались верующие немцы, по средам или субботам. Так что отец Давида Яков Горн проповедовал Евангелие как мог.
Кто же крестил мальчика Давида? Ведь лютеранских священников поблизости в то время было не найти.
— Отец сам крестил, но в Акмолинске в общину привел меня только в пятнадцать лет, — отвечает на этот вопрос Давид Яковлевич. – Позже в моей жизни появился и настоящий священник, проповедник Евгений (Ойген) Бахман, ему я многим обязан. В 1971 году он уехал в Германию, умер там в 1990-м, мне довелось побывать у него на могиле. Именно мой отец и пастор Бахман сделали меня верующим человеком. Я по молодости лет, в подростковом возрасте, плохо осознавал это тогда. Но когда мама умерла, проповедь на ее похоронах произносил Бахман. Я вслушивался в слова проповеди, и в это время понял, что Бог уже работает. Я начинал понимать что-то… Это трудно объяснить, но это так: вера появляется через проповедь.
Именно у него, у Бахмана, я многому научился, хотя тогда еще не вполне это осознавал.
После окончания службы в армии, в 1971 году, мы уехали втроем — я, Валя и Генрих — в Армавир, конечно, по рекомендации отца. Генрих нуждался в теплом климате, у него начались проблемы с легкими. Я очень скоро нашел работу в кожно-венерологическом диспансере, где и проработал 24 года вначале просто врачом, затем главврачом. Я учился, работал, нам пришлось очень трудно, еще и вопрос с жильем не сразу решился, а ведь это очень важно для любой семьи. К тому же зарплату врачи и в то время получали мизерную, приходилось работать на 1,5 — 2 ставки, выходить в ночные дежурства. А на «скорой помощи» подрабатывал, еще будучи студентом. Так что жили обычной жизнью простого советского человека: работали, отдыхали, как умели и как позволяли наши скромные возможности. Хотя, оглядываясь назад, то время все же вспоминаются как хорошие. В те годы ходила шутка, что это было время Аллы Пугачевой и Леонида Ильича Брежнева. Я бы добавил: это еще было время Владимира Высоцкого и Михаила Жванецкого.
Гегель, Маркс, Ленин и Писание
Как повседневная жизнь, заботы, понятный интерес к знаковым людям тех лет сочетались с верой в Бога?
— Так вот именно, что не совмещалось никак. Меня в то время можно назвать неверующим. Ну да, формально ходил в церковь в юношеские годы, еще в Целинограде — но потому, что отец мне так велел. Это было просто послушание, — поясняет Давид Яковлевич.
— А вот фактически, на самом деле я тогда был неверующим. Абсолютно. Вера в Бога была лишь в мировоззренческом плане, а в отношении к выстраиванию линии жизни я полностью доверял философии Маркса и Ленина.
Когда я попал в армию после окончания мединститута как военврач, в этот момент опять же Бог меня ввел в ситуацию выбора. Мне предложили стать членом партии. Парторг, майор со звучной фамилией Воробей, говорит: «Доктор, давай». А я отвечаю: «Так я не понимаю, что это такое». Мне нужно было посоветоваться с отцом, ведь он являлся для меня абсолютным авторитетом. И если я верил в Бога, то только потому, что верил отцу. Приезжаю домой, рассказываю ему о предложении парторга. Он внимательно слушает и говорит: «Ни в коем случае. Ни за что. Никогда».
Возвращаюсь в часть и говорю: «Товарищ майор, я все узнал, проверил себя. Нет! Пока не могу, я должен хорошо понять, что такое партия Ленина и учение Маркса».
Что последовало дальше? Мои слова не были пустой отговоркой. Я отправился в библиотеку и… прочитал все 48 томов Маркса и Энгельса. Времени-то свободного в армии хоть отбавляй было. Читал, конспектировал. В основном конспектировал работы Энгельса. Маркс не так понятно пишет, как Энгельс. Прихожу день за днем в библиотеку и конспектирую все основные работы: «Происхождение семьи, частной собственности и государства», «Анти-Дюринг» проработал капитально. Кстати, очень полезные книги. После их чтения стали понятны механизмы образования капитала, концепция прибавочной стоимости. Дальше — больше. Начал еще работы Ленина изучать: «Материализм и эмпириокритицизм», «Философские тетради». Понял, что Ленин опирается на Маркса, а Маркс опирается на Гегеля, на основы диалектики Гегеля. Начал книги Гегеля искать — а их нет в библиотеках-то! Ну вот ненужным оказался Гегель маленькому туркменскому городку Иолотань численностью всего-то 10 тысяч человек.
Это уже потом, когда наша семья переехала в Армавир, только в 1975 году, наконец-то нашел двухтомник — ранние произведения Гегеля. Это оказались его первые работы: «Жизнь Иисуса» и «Сущность христианства». В них он говорит о Боге, Библии, толкует Евангелие с философской позиции.
И вот я приезжаю к отцу и говорю ему: «Вот послушай, это знаменитый философ Гегель». Он по-русски не умел читать, я читал ему вслух.
Внимательно выслушав отрывки из книги классика философии, отец сказал так:
— Гегель — человек, конечно, умный, но неверующий.
Обращение к Богу и кризис
— В 1986 году после долгих размышлений я пишу отцу письмо: «Вера и философия – вещи разные, теперь я точно знаю, что верую в Бога».
Это было откровение Божие, я сам никогда не смог бы понять ни Гегеля, ни Писание. Бог открывал мне это, одно я знал, что отец молится за меня и за нас и его молитвы и молитвы Валиной мамы были услышаны Богом. Ему одному Слава и всякое Благодарение!!!
Пройти через это, идти против течения, изучая философию, которая кричала, что Бога нет, — и вдруг сказать, что Бог есть. Естественно, для всех это стало неожиданно, хотя уже в период перестройки много стали говорить о Боге, появились даже телепередачи на эту тему, с участием священнослужителей. Но это еще никого или почти никого, по-настоящему не волновало, и потому, когда я стал учиться на пастора в г. Риге, многие надо мной стали смеяться и говорить: «У Давида явно что-то с головой».
Переворот в голове у Давида действительно произошел, но не тот, который имели в виду коллеги-шутники.
— Да, в 1986 году перелом в моем сознании произошел окончательный. К тому времени я начал изучать немецкий язык и читать Евангелие. Это как раз начало так называемой перестройки. Я тоже, как и многие в стране, начал слушать передачи, информация стала открытой, и сама ситуация изменилась. Мое субъективное состояние совпало с объективными возможностями. Это как революционная ситуация или Реформация. С другой стороны, если бы это было обычное такое совпадение… Но нет. Ведь этому противилась жена, противилось окружение. Сопротивление присутствовало.
Такие перемены, внутренняя перестройка дались нелегко — они вызвали во мне колоссальную напряженность. Я заболел, у меня случились приступы стенокардии, проблемы со здоровьем вынудили даже лечь в больницу.
Происходил перелом — предстояло преодолеть разлад в самом себе. И делать при этом все искренне. Но Бог дает силы. Через несколько лет, когда супруга увидела, что я неизменно хожу по воскресеньям на службу, сказала: «Я хочу посмотреть, куда ты ездишь».
И уже в следующее воскресенье мы поехали на службу вместе.
И вот моя супруга уверовала, стала женой пастора, ездит со мной везде, где мне предстоит нести пасторское служение. Последние 15 лет она также служит Богу, мы всегда вместе, и это замечательно. Валентина очень помогает мне, без нее я не представляю своего пасторско-миссионерского служения. Кстати, я уже 30 лет проповедую Евангелие!
Отдельно надо рассказать и о миссионерском служении на Северном Кавказе, Украине, в Казани, Дрездене.
Дальнейшая судьба немцев в России
Судьба немецкого населения в нашей стране делала ряд поворотов. После визита канцлера ФРГ Конрада Аденауэра положение депортированных немцев в СССР несколько улучшилось. Они не могли вернуться в европейскую часть страны, но переселялись из мест ссылок и лагерей на востоке и севере в Киргизию, Узбекистан, Таджикистан, на юг Казахстана, то есть в пределах советских азиатских республик. Это было массовое переселенческое движение. Более подробно об этом можно прочитать у Павла Левушкана в «Истории Евангелическо-лютеранской церкви в России».
Перелом ситуации произошел в 1964 году, когда советские немцы получили реабилитацию, но вернуться на прежние земли им все же не дали — изгнанникам пришлось ограничиться Прибалтикой и Молдавией. Такое разрешение дали только в 1972 году, поволжские немцы могли вернуться в Поволжье, украинские на Украину и так далее. Но фактически переехать в прежние родные края оказалось не так и легко.
Восстанавливались и лютеранские общины. После той, первой, в Акмолинске, в 1965 — 1967 годах были зарегистрированы общины в Томске и Новосибирске. В 1970 году община Омска, во главе которой стоял Н.Шнайдер, купила молитвенный дом, в 1972 году официально зарегистрировалась. В 1967 — 1970 годах были зарегистрированы общины в Караганде, Токмаке (Киргизия), в 1971 году — в Прохладном (Кабардино-Балкария), в 1976 году — в Душанбе. С 1964 по 1975 год в стране получили официальную регистрацию 20 лютеранских общин.
Харальд Калнин и возрождение Немецкой евангелическо-лютеранской церкви в СССР и России
В 1980 году в Таллине состоялась Европейская конференция Всемирной лютеранской федерации, на которой рижский пастор Харальд Калныньш (с разрешения Совета по делам религий) был провозглашен суперинтендентом немецких лютеранских общин в Советском Союзе и введен в служение латвийским архиепископом Янисом Матулисом. После смерти пастора Пфайффера (1972 год) и эмиграции пасторов Бахмана и Шлюндта (1973 год) Калныньш получил возможность время от времени посещать лютеранские общины.
Родился Харальд Калныньш в 1911 году в Петербурге, отец его был немец, а мать латышка.
— Кстати, сам Харальд Калныньш не любил, чтобы его на латышский манер называли, а называл себя Калнин, поэтому и мы тоже его называли Калнин, — рассказывает о нем Давид Яковлевич Горн.
А мы продолжаем рассказ о Харальде Калнине. В разгар Гражданской войны, в 1918 году, семья Калнина переехала в Швейцарию, где Харальд получил теологическое образование (отсюда хорошее знание немецкого и французского языков). В 1939 году семья Калнина переехала в Латвию в г. Ригу, где Харальд служил лютеранским пастором в церкви Иисуса Христа. Пастор Евгений Бахман и Харальд Калнин были знакомы и в 1960 – 80 годах, общались. Калнин часто посещал лютеранские братские общины в Казахстане и Сибири. После отъезда пастора Бахмана в Германию Харальд Калнин остался единственным образованным лютеранским пастором в СССР. Именно он приложил максимум усилий для возрождения Немецкой евангелическо-лютеранской церкви в Советском Союзе. Это стало возможным в 1988 году, когда 27 братьев-лютеран — руководители братских немецких общин, собрались в Риге. Этот форум братьев-лютеран из России, Казахстана, Узбекистана, Киргизии, с Украины, из Белоруссии и Прибалтийских республик избрал Харальда Калнина первым епископом Немецкой евангелическо-лютеранской церкви Советского Союза. Конечно, это стало возможным благодаря помощи Германии и перестройке в СССР. Многих из этих братьев-лютеран Давид Горн знал лично, Прежде всего это Рудольф Манн — пропст в Целинограде, Николаус Шнайдер — пропст в Омске, Йоханнес Гуди — пропст в Караганде, Константин Бауер — пропст из Лебяжьего Волгоградской области. (Напомним, пропст — это старший пастор, руководитель нескольких общин, объединенных в пропство общностью территорий.)
— Этих братьев я встречал у нас дома, они хорошо знали моего отца Якова Горна, — рассказывает Давид Яковлевич. — В июле 1990 года, незадолго до смерти отца, в Целинограде состоялась большая пасторская конференция, последняя в СССР, в которой приняли участие и мы с отцом, а также епископ Харальд Калнин и все братья, о которых я уже упомянул. Конечно, для моего отца это стало особенно важным событием — он увидел своего сына Давида слушателем столь представительного теологического семинара. Ему было уже 95 лет, а 14 ноября 1990 года он ушел к Господу в вечность. Я из Риги, где проходил очередной пасторский семинар, прилетел на похороны в Целиноград. В последний путь отца провожала вся большая целиноградская община.
Во второй половине 1980-х годов в СССР произошли существенные изменения во взаимоотношениях Церкви и государства. Начался период воссоздания церковных структур.
3 ноября 1988 г. в Риге суперинтендент Харальд Калнин был назначен епископом Немецкой евангелическо-лютеранской церкви в Советском Союзе (до 1995 года канцелярия епископа находилась в Риге). Никаких организационных структур не существовало. В 1990 году на основе Церковного устава, принятого 1-м Генеральным синодом 1924 года, был разработан новый устав.
Первоначально Церковь получила название «Немецкая евангелическо-лютеранская церковь в Советском Союзе» (Deutsche Evangelische-Lutherische Kirche in der Sovjetunion). Но после распада СССР решили вернуться к названию «Евангелическо-лютеранская церковь в России» с добавлением названий независимых республик. В феврале 1990 года делегация Церкви во главе с епископом Харальдом Калнином впервые приняла участие в Генеральной ассамблее Всемирной лютеранской федерации в Куритибе (Бразилия).
В возрождении Лютеранской церкви в СССР и Москве, в частности, епископу Харальду Калнину помогал Владимир Сергеевич Пудов. Он помог зарегистрировать лютеранскую общину в Москве в 1991 году. Это было важно для возвращения собора Петра и Павла в Москве, и в этом ему помогали его жена Татьяна и брат Виктор. Это было сложно, тем более что у епископа Х.Калнина имелся уже конкурент в лице Иозефа Баронаса, который к тому времени уже зарегистрировал общины и в Москве, и в Ленинграде. Но благодаря активности В.С.Пудова и его связям в Москве в мае 1991 года община в Москве была организована и зарегистрирована, а собор Петра и Павла возвращен Евангелическо-лютеранской церкви в России.
В 1992 году в Москву прибыл епископ Зигфрид Шпрингер. Здесь, в Первопрестольной, он прослужил до 2012 года. И написал незадолго до своей кончины книгу «В России ближе к небесам» — в ней он достаточно подробно описывает свою жизнь и свое служение на посту епископа. Зигфрид Шпрингер меня также воспитал и направил, помогая в моем служении. Я очень благодарен ему…
С 2011 года епископом Евангелическо-лютеранской церкви в России был избран Дитрих Борисович Брауэр, его же в 2012 году избрали уже архиепископом Евангелическо-лютеранской церкви в России.
Архиепископ Дитрих Брауэр и ввел меня в должность пастора Евангелическо-лютеранской общины в г. Казани 18 июня 2014 года.
Осенью 1989 г. начал работать теологический семинар — 14-дневные курсы, проводившиеся два раза в год. Семинар давал необходимые богословские знания, в том числе и проповедникам, которые уже служили в общинах. Именно на этот семинар в ноябре 1989 года отправился учиться и Давид Яковлевич Горн. И в 1992 году он был ординирован в пасторы Лютеранской церкви.
Стал пастором по призванию Бога и по завету отца
Об этом времени Давид Горн рассказывает так:
— Я стал пастором в 1992 году, то есть официально ординирован, хотя проповедовал уже с 1989 года. Такова была Воля Божья, ну и моего отца, он долго ждал этого. Отец хотел, чтобы я стал пастором, получил соответствующее образование. Уже потом, когда он послал меня учиться в Ригу в 1989 году, говорил:
— Я бы с удовольствием тебя и раньше послал, но не было таких возможностей.
— Действительно, в те годы получить образование, чтобы стать лютеранским священником, невозможно было, поэтому я пошел учиться на врача, — добавляет Давид Яковлевич. — И это отец тоже одобрил. Сказал: «Ну ладно, хоть это». Так что весь свой путь начинаешь осмысливать уже ретроспективно.
Бог готовил меня, чтобы я стал пастором. Именно поэтому я больше всего любил философию, и в частности философию Гегеля и Маркса. И вот наступает знаковый 1989 год. Отец пишет мне: «Езжай в Ригу, там епископ Калныньш и профессор Кречмар будут учить на пасторов Лютеранской церкви». А мне 45, и я не знаю ни немецкого языка, ни Библии. Но как я мог не послушаться отца, когда ему было 93 года? Так что в ноябре 1989 года я отправился в Ригу.
И вот я в столице Латвии. Предстояло две недели учебы этой поздней осенью и еще две недели потом — весной. Напомню, ноябрь 1989 года — это падение Берлинской стены, а вскоре состоялось и следующее важнейшее событие — объединение Германии. Время летело стремительно, 1990-е годы потом назовут «лихие 90-е». 1992 год. Я ординирован и стал пастором общины в Копланово, это недалеко от Армавира. При этом, продолжая работу врачом, я читаю, читаю, читаю…
Епископ Харальд Калнин после пастора Бахмана стал для меня духовным отцом. Свои проповеди, уроки по литургии, лекции он наполнял совершенно уникальной информацией, преподносил ее всегда с юмором и улыбкой. Это был действительно настоящий епископ. Он сделал из нас пасторов, любящих Библию. И именно он ординировал меня в пасторы с профессором Георгом Кречмаром. Как я благодарен ему и Господу в первую очередь за все, за все!!!
Я работал врачом и уже проповедовал. И люди спрашивали: «В чем дело, Давид Яковлевич?» А я отвечал: «Я призван Евангелие проповедовать». «Да ты что? Как это?» Я добавлял: «Ну вот, так получилось». Отец сказал — я поехал. Епископ сказал — я поехал. И когда я начал ездить за границу, то поехал сначала во Францию, потом в Израиль, а это 1991 год, в стране общий развал, а я разъезжаю. Объясняю знакомым: «Это от меня не зависит. Вы думаете, что это я такой деловой? Нет, это Божье дело. Я бы ничего не мог сделать. Это не мое желание, не мои идеи, планы. Это просто идет команда, а я говорю: «Хорошо». И все. Послушание отцу и… епископу!»
Германия. Возвращение в страну отцов
Немцы из бывшего СССР тем временем покидали страну, уезжали на родину своих предков — в Германию. И вот 1995 год. В стране хаос, зарплату задерживают, предприятия закрываются, никто не понимает, что происходит. Преступность захлестнула крупные города, разбои, грабежи, убийства, чеченцы — хозяева на Северном Кавказе. В этот период многие покидают Россию, немцы почти все уже уехали. В общине, где я служил пастором, из 69 человек остались трое. Это были пожилые люди, 80 — 85-летние. Они просто уже не могли и не хотели уезжать. С большим трудом Давид Яковлевич тоже решил отправиться с супругой в далекую Германию.
— Да, и все-таки я принял это решение — уехать с женой в Германию. Почти все немцы уехали, и мы тоже. Но сын Генрих остался, он не захотел да и не мог — у его первой жены Инны родился Павел, наш внук. А Инна не хотела ехать в Германию ни за что!
Итак, в июле 1995 года мы с Валей в Дрездене. Опять учеба, работа. А тем временем дома, в России, у Генриха начались очень большие проблемы. Но нам с Валентиной приходилось работать, мы с ней работали и работали. И наконец все же заработали в Германии пенсию. А это в нашем уже тогда немолодом возрасте было нелегко! — удивляется сам себе Давид Яковлевич.
Но при всем комфорте и покое, чего-то не хватало. Скорее всего, Давид и Валентина ощущали, что Бог призывает их к чему-то большему, чем просто жить в райских или почти в райских, благоприятных условиях.
Учеба, работа, жизнь в богатой стране — здорово! Но это вначале, а потом выясняется, что все не так уж и хорошо: тоска!
И тогда Давид Яковлевич пережил еще одно возвращение — возвращение к служению в страну, где он родился, — в послеперестроечную Россию.
Снова Россия. Возвращение к служению
О своем служении, которое длится уже без малого 30 лет, Давид рассказывает без особых подробностей — только перечисляет этапы: Северный Кавказ, Одесса, Феодосия, Казань, Дрезден…
— После выхода на пенсию я задумался: «А что дальше?» И Господь дает мысли: «Езжай, проповедуй Евангелие». Бог послал мне пастора Виктора Грефенштейна. Мы учились вместе в Риге, и он стал пастором, а впоследствии даже епископом. О Викторе Грефенштейне с особой любовью хочу рассказать! Он моложе меня на 20 лет, но когда приехал в Ригу, я увидел хорошо подготовленного проповедника Евангелия. Он знал Библию, цитировал наизусть строки из Писания — я был поражен его эрудицией. Виктор быстро стал пастором, епископ Калнин ординировал его одним из первых наших студентов, Грефенштейна назначили суперинтендентом на Украине. Это было, конечно, высшим даром и ответственностью для Виктора. Я был искренне рад за него! Он мне и помог найти путь к дальнейшему служению после выхода на пенсию. И вот 2005 год, мы в Одессе служим вместе с Витей Грефенштейном.
Однако уже в 2006 году епископ Шпрингер предложил мне поехать на Северный Кавказ вместо Освальда Вуцке, пастора из Германии. Тот являлся пропстом на Кавказе, но вдруг ему запретили въезд в Россию. Точная причина временного запрета въезда в Россию Вуцке мне неизвестна. У меня двойное гражданство: и России, и Германии. Это, конечно, явилось сильным преимуществом. Не надо визы в обе страны, да и в любое время я мог быть в России.
Таким образом, до 2013 года мы с Валей служили на Северном Кавказе в различных городах и городках: Краснодар, Новороссийск, Сочи, Владикавказ, Ставрополь, Черкесск, Армавир, Ейск, Прохладный, Майский, Новомихайловка, Анапа. В Крыму тоже побывали — в Феодосии. Кстати, там проводили семинары уже вместе с Вуцке, он еще не мог въезжать в Россию, но мы встретились впервые в Феодосии, затем часто встречались на семинарах в Новомихайловке. Пастор Освальд Вуцке — замечательный человек, харизматическая личность, с юмором, оптимист и очень активный! Мы вместе с ним продолжали миссионерское служение на Северном Кавказе.
Однако в 2013 году надо было опять принимать серьезное решение. И я подумал — может быть, стоит еще врачом поработать, хотя мне уже и 69 лет. И вот Бог помог мне приехать в Воронеж и там пройти специализацию на дерматолога-венеролога с помощью Алексея Николаевича Цыплакова. Он тоже военврач, воевал в Чечне, замечательный человек, верующий. Познакомились мы с ним в Ейске.
И наконец Казань!
— Но тут новое поручение епископа Шпрингера: надо ехать в Казань, там требуется пастор. Приехали мы в Казань 1 декабря 2013 года. И вот мы с супругой Валентиной в Казани уже пять лет — сегодня в это с трудом верим, что выдержали пять лет. Но это Божий дар, нашего тут совсем мало.
Но что же произошло в Казани? Тут нам поможет наш дорогой брат Виктор Георгиевич Диц, директор Немецкого Дома Республики Татарстан.
И теперь уже пришло время ответить на вопрос: как же получилось так, что не существовавшая в течение более 60 лет лютеранская община в столице Татарстана (как мы помним, фактически уничтоженная НКВД в 1929 году) воскресла, снова обрела свое здание, ведет богослужения?
Восстановление лютеранства в стране шло тяжело и постепенно. Казанская община также восстанавливалась с трудом.
Казань не осталась в стороне от процессов, происходивших в российском лютеранстве. Вот как описывает движение восстановления в Казани один из его организаторов — Виктор Георгиевич Диц:
— В один из осенних вечеров 1990 года шесть казанских немцев, собравшись для дружеского общения, приняли историческое решение: воссоздать и официально зарегистрировать евангелическо-лютеранскую общину, поставив в дальнейшем вопрос о возвращении общине здания ее церкви; организовать в Казани национально-культурное общество, призванное объединить всех немцев города, желающих национального самосохранения и не утративших интереса к родному языку и культуре. Начали с совместного изучения Библии и самостоятельного проведения богослужений на частных квартирах.
Первым проповедником возрожденной лютеранской общины стал Георг Эльстинг. В 1995 году он эмигрировал в Германию, и проповедником становится Д.В.Эпп. 4 октября 1990 года учредительное собрание общины объявило о создании религиозной организации и утвердило ее устав, а 21 ноября того же года исполком Казанского горсовета официально зарегистрировал общину с наименованием «Религиозное общество Евангелическо-лютеранской церкви».
Спустя 61 год после ликвидации в 1929 году воссозданная лютеранская община поставила перед собой цель вернуть историческое наследие — здание кирхи. С 1991 до 1996 год община совместно с Казанским обществом немецкой культуры (преобразованным в 1993 году в Казанское немецкое общество имени Карла Фукса) арендовала помещение в ДК МВД им. В.Р.Менжинского, исторической частью которого являлось здание кирхи. После нескольких лет переговоров с властями 11 декабря 1996 года состоялась торжественная церемония вручения символического ключа от старинного здания лютеранской церкви. Здание за время эксплуатации не по назначению практически пришло к тому времени в негодность, и с тех пор до 2014 года община активно занималась реставрацией возвращенной церкви. И наконец в 2014 году реставрацию завершили, все церковные помещения обрели исторический облик.
В 2000 году община перерегистрировалась с новым наименованием — «Евангелическо-лютеранская церковь св. Екатерины г. Казани».
С 1933 года (с отъездом в Москву Альфреда Бюттнера) казанская община не видела ординированных (официально рукоположенных) лютеранских пасторов. В 1995 году Казань впервые посещает пастор Теодор Артур Русс из северогерманского города Эльмсхорн (земля Шлезвиг-Гольштейн). Впоследствии он четырежды приезжал в общину для проведения богослужений. В феврале 1999 года Т.А.Русс передает эстафету руководства казанской общиной пастору Кристиану Геррманну из г. Людвигсхафен, который осуществлял духовное попечение до приезда Давида Горна в 2013 году.
— Я в Дрездене, август 2013 года, телефонный звонок, Шпрингер на проводе, — вспоминает Давид Яковлевич. – Наш разговор:
«- Брат Горн (так называл меня епископ Шпрингер), как вы поживаете?
— Да вот, — говорю, — готовлюсь ехать в Воронеж учиться на врача.
— Как?! Не может быть! — восклицает удивленный Шпрингер.
— Да, — отвечаю, — хочу еще поработать врачом в России.
На что он мне говорит:
— Нужен пастор в Казань, поедешь?
— А что, надо? — спрашиваю в ответ.
— О-очень надо! — то ли обрадованно, то ли утвердительно говорит Шпрингер. — Хорошо, я согласен, но сначала съезжу в Воронеж, чтобы получить сертификат. Для переезда мне нужно три месяца, — ответил я.
— Хорошо, мы тебя ждем в Казани, — подытожил Шпрингер и положил трубку».
Буквально через 5 минут звонит Кристиан Геррманн и радостным голосом благодарит меня за согласие ехать в Казань. Он очень подробно, очень четко, объяснил, как, когда, где мы встречаемся. По датам и дням. Он с женой Кристой приехали в Дрезден, помогли перевезти вещи на другую квартиру, старую мы сдали. Признаться, это было такое чудо, что мы с Валентиной до сих пор не можем прийти в себя от стремительности событий, которые происходили с нами осенью 2013 года.
Мы вновь ощутили мощную руку Божью! Мы очень благодарны Кристиану Геррманну! Ну очень активный, деловой, всегда веселый, неутомимый Крис! Ему 85, он на 10 лет старше меня, но как работает! Мне не успеть так никогда! Он помогает общине в Казани уже 22 года, финансирование ее — это его заслуга, и дай нам Бог, дай Бог, чтобы Крис жил долго!!! Огромное ему Спасибо!!!
И вот Давид и Валентина в Казани.
— Слава Богу, столько было всего, но мы счастливы служить дальше. Дай Бог нам сил, здоровья и желания. Мы любим наших сестер и братьев, мы служим Иисусу Христу, Его Евангелию и хотим быть верными Ему до конца.
Возвращается ветер на круги свои
Давид Яковлевич Горн много раз переживал возвращение — и в страну отцов, и в страну своего рождения, и от неверия к вере своих отца и матери, и к своему языку, и к своему призванию. Он всю жизнь был врачом, но в уже зрелом возрасте стал пастором и с тех пор активно служит. И на покой уходить не собирается, хотя прожил уже три четверти века. Дитя войны, он пережил и трудности депортации, и послевоенное становление страны, и восстановление лютеранских общин, и уничтожение Берлинской стены, и перестройку. Итог один:
— Все было не случайно!
Давид Яковлевич часто вспоминает Писание. Теперь, когда большая часть жизни все-таки позади, он цитирует Екклесиаста, напоминая о вечном возвращении:
— Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои.Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь.
Так и для каждого человека — говорит он — настанет время возвращения — к своему Творцу. Смерть — это не конец, каждый предстанет перед Богом и увидит, что ничто в жизни не было случайностью. Что бы ни планировал человек, Бог заранее определил все его дни и все повороты в жизни, и события и предначертал путь человеку. Давид Яковлевич уверен, что и его судьба, и судьба его семьи — яркое тому подтверждение.
— Что добавить к этому? — говорит он. — Очень хотелось бы написать о всех знакомых, близких и далеких, которых я помню и которых не помню, многих из которых уже нет в живых, но которые были когда-то рядом. С которыми учился в селе Зеленый Гай, в Акмолинской школе №2. С кем работал на стройке в Целинограде, в токарном и литейном цехах ЦРМ. Хочется написать о каждом студенте Алма-Атинского мединститута — ведь это были шесть счастливых, незабываемых лет. Об офицерах в армии в городе Иолотань, о солдатах, о водителе Зауере. О врачах в Армавире, Краснодаре, Ленинграде, Москве, Риге, Страсбурге, Воронеже, где я учился, проходил усовершенствование. Наконец, Германия, учителя немецкого языка, пасторы и епископ Кресс, Культурная академия в Дрездене, клиника дерматологии, проект «Мост», Пирна, община наших немцев-аусзидлеров в Дрездене, которую я организовал и где служил в ней пастором 10 лет. И снова Россия, Украина и наконец Татарстан, Казань. А ведь это далеко не всё и не все. Меня знают тысячи пациентов, многие верующие и неверующие, я многим говорил об Иисусе Христе, чем больше всего горжусь. Ибо это самое ценное, что я мог сделать в своей жизни. Жизнь короткая, мы маленькие люди, которых мало кто знает, но Бог знает и помнит всех, абсолютно всех, и однажды мы ВСЕ встретимся у Него, увидим Его, как Он есть, и вечно будем жить с Ним, и все будут рядом — от Адама и до последнего человека на этой прекрасной или другой, еще прекрасней Земле. Вот наше будущее, наше наследство, чистое, неувядаемое — и в этом наша радость!
Вместо эпилога
Псалом 33:
«Уклоняйся от зла и делай добро; ищи мира и следуй за ним».
Пасторы лютеранской общины г. Казани:
- Август Кристоф Виттнебен (August Christoph Wittneben), пастор в Казани в 1768 — 1782 гг.
- Иоганн Густав Лютер (Johann Gustav Luther), пастор в Казани в 1783 — 1794 гг.
- Филипп Христиан Михаэль Гёринг (Philipp Christian Michael Goering), пастор в Казани в 1795 — 1817 гг.
- Иоганн Михаэль Томас (Johann Michael Thomas), пастор в Казани в 1818 — 1823 гг.
- Карл Эдуард Кофки (Carl Eduard Koffky), пастор в Казани в 1837 — 1847 гг.
- Петер Август Пундани (Peter August Pundani), пастор в Казани в 1848 — 1881 гг.
- Рихард Генрих Валькер (Richard Heinrich Walker), пастор в Казани в 1880 — 1903 гг.
- Эдуард Карл Гохайзель (Eduard Karl Hoheisel). Родился 04.03.1864 в Ревеле. Ординирован 21.05.1900. С 1903 г. — пастор в Камско-Ижевске, с 1903 по 1918 г. — в Казани. Эмигрировал, умер 16.03.1944 в Бинце.
- Альфред Бюттнер (Alfred Büttner). Родился 16.07.1867 в Риге. Ординирован 21.03.1893. В 1900 — 1924 гг. — пастор общины св. Елизаветы в Кронштадте. С 1924 по 1933 г. — пастор в Казани. Умер после 1941 г., проживая в это время в Москве.
- Теодор Артур Русс (Theodor Artur Russ). Его служение в Казани продолжалось с 1995 по 1999 г. Он приехал в Казань после десятилетий запрета на богослужения в Казанской кирхе — местная община не видела ординированных лютеранских пасторов с 1933 г. И вот после столь длительного перерыва в октябре 1995 г. в лютеранскую общину Казани впервые приезжает из северогерманского города Эльмсхорна пастор Теодор Артур Русс.
- Кристиан Геррманн (Christian Herrmann). Пастор в Казани с 1999 по 2013 гг. В феврале 1999 г. пастор Русс передал эстафету духовного руководства лютеранской общиной Казани пастору Кристиану Херрманну из Людвигсхафена.
- Давид Яковлевич Горн. Ординирован 15 апреля 1992 года в г. Рига епископом Х.Калнином и профессором Г.Кречмаром. Пастор в Казани с 1 декабря 2013 года и по настоящее время.
Пастор Альфред Бюттнер (Alfred Buettner) (1867– 1944?) 
Теодор Артур Русс (Theodor Artur Russ) (?–2017) 
Пробст Кристиан Геррманн (Christian Herrmann) 
Норберт Хуссонг (Norbert Hussong) 
Пастор Давид Горн