Анализирует политолог Досым Сатпаев
Визит федерального канцлера Германии Олафа Шольца в Центральную Азию, а также участие в саммите «Центральная Азия + Германия» больше имело экономическую начинку по причине роста значимости региона для Германии с точки зрения поставок разного вида сырья после начала войны в Украине — Казахстан стал обеспечивать около 10% потребностей ЕС в нефти. До войны в Украине основными европейскими покупателями казахстанской нефти были Италия, Франция, Нидерланды, Греция и Испания. После начала полномасштабной войны в этот список также вошла Германия, которая стала сокращать свою зависимость от поставок нефти и газа из России.
В июне 2023 года Касым-Жомарт Токаев пообещал президенту Германии Франку-Вальтеру Штайнмайеру во время его визита в республику, что Казахстан обеспечит Германию нефтью. На втором саммите «Центральная Азия — Европейский союз», который прошел в Кыргызстане, Астана предложила Германии увеличить темпы поставки нефти с 200 тысяч тонн в год до 1,2 миллиона тонн. В 2023 году «КазТрансОйл» отправил в Германию 993 тыс. тонн казахстанской нефти по трубопроводной системе «Дружба».
«КазМунайГаз» и «Rosneft Deutschland» в феврале 2024 года также продлили договор на поставку нефти в Германию. По итогам 2024 года «КазТрансОйл» собирается увеличить поставки в Германию нефти до 1,2 млн тонн. Как отмечают аналитики, Казахстан сейчас является третьим по величине экспортером нефти в Германию после Норвегии и США, а его доля от общего объема поставок нефти в ФРГ составляет 11,7%.
Следует отметить, что прошлогодний визит президента Германии Франка-Вальтера Штайнмайера, во время которого он посетил Актау и порт Курык на берегу Каспийского моря, также говорил о росте интереса Берлина к Транскаспийскому международному транспортному маршруту, куда Казахстан до 2025 года хочет привлечь $20 миллиардов в виде инвестиций. И во время визита в Казахстан федеральный канцлер Олаф Шольц также заявил о планах развивать сотрудничество с Астаной в транспортно-логистической сфере. Хотя до сих пор непонятно, насколько немецкая сторона заинтересована инвестировать в конкретные транспортно-логистические проекты на территории Центральной Азии.
На данный момент более высокую инвестиционную активность Германия стала проявлять в разведке и добыче редкоземельных металлов и критических материалов в Казахстане, где три немецкие компании уже создали консорциум, чтобы совместно разрабатывать и производить литий в Казахстане. Немецкая компания «HMS Bergbau AG» в июне 2023 года также договорилась с казахстанскими партнерами не только об инвестициях в разведку лития, но также в строительство горно-обогатительного комбината для добычи и переработки лития в Восточно-Казахстанской области стоимостью $500 млн.
Конечно, экономические отношения Казахстана и Германии укрепились, по крайней мере по официальным данным. В 2023 году товарооборот двух стран вырос на 41% и составил $3,9 млрд, а прямые инвестиции Германии в казахстанскую экономику в 2023 году выросли на 64%, достигнув $770 млн. Кроме этого, во время визита Олафа Шольца в Казахстан стороны договорились о 66 совместных инвестиционных проектах общей стоимостью $55 млрд.
Чего боятся инвесторы?
Но, как показывает практика, большинство из этих инвестпроектов — не более чем декларация о намерениях без конкретных обязательств их реализовывать. Несмотря на громогласные заявления казахстанских властей об улучшении инвестиционного климата в стране, ситуация не слишком радужная. Например, «PricewaterhouseCoopers Казахстан» недавно провела опрос руководителей казахстанских компаний. И, оценивая изменения инвестиционного климата в Казахстане, только 24% респондентов выразили мнение, что он улучшился. 46% респондентов заявили, что инвестиционный климат остался на прежнем уровне, а по мнению 28% участников опроса, инвестиционный климат ухудшился. Одним из главных факторов, влияющих на инвестиционный климат в стране, было названо влияние геополитических рисков и отсутствие четко выраженной экономической стратегии у правительства.
Что касается иностранных инвесторов, то их беспокоит сохранение высокого уровня коррупции, несправедливые суды, нестабильное налоговое законодательство, риски политической дестабилизации и многое другое. Кстати, как отмечают эксперты, в Казахстан по итогам 2023 года было привлечено около $27 млрд прямых иностранных инвестиций, что на $1 млрд меньше, чем в 2022 году.
На этом фоне определенная конкуренция за инвестиции появилась со стороны Узбекистана, где, по заявлению президента Шавката Мирзиеева в ходе второго саммита «Центральная Азия — Германия», с участием немецких компаний реализуются проекты более чем на 20 млрд евро в таких сферах, как энергетика, химическая и добывающая отрасли, машиностроение, текстильная и пищевая промышленность, сельское хозяйство, транспорт и логистика, производство строительных материалов. В ходе визита федерального канцлера Германии в Самарканд были согласованы инвестиционные проекты на 9 млрд евро, в том числе строительство электростанций комбинированного цикла с участием немецкой компании «Siemens Energy», а также создание совместного предприятия по производству метанола и аммиака с немецкой «Linde Group». Также в ходе встречи Шольца и Мирзиеева были подписаны такие документы, как декларация о совместном управлении водными ресурсами, соглашение о сотрудничестве в разведке и использовании критических минералов, соглашение об улучшении транспортной инфраструктуры, программа, определяющая рамки технологического и промышленного сотрудничества между Германией и Узбекистаном, рассчитанная до 2026 года.
Но не менее интересны документы, которые Шольц и Мирзиеев подписали в сфере миграционных вопросов. В частности, соглашение о всестороннем партнерстве в сфере миграции и мобильности. Как отмечает Bloomberg, в Берлине таким образом рассчитывают привлечь в Германию квалифицированную рабочую силу для восполнения их дефицита в стране. Следует отметить, что после выхода из ЕС, а также в связи с началом войны в Украине, по такой же схеме первой пошла Великобритания, которая стала все больше привлекать трудовых мигрантов из стран Центральной Азии в качестве сезонных рабочих. Они стали заменять мигрантов из стран Восточной Европы, затем из Украины и Беларуси.
Но несмотря на активную экономическую деятельность Германии в Центральной Азии, немецкие инвестиции пока еще не являются ключевыми для стран региона. Более того, по мнению некоторых немецких экспертов, президенты государств Центральной Азии были разочарованы результатами первого саммита «Центральная Азия — Германия», который прошел в прошлом году в Берлине, так как за этим не последовало увеличения немецких инвестиций в регион.
Для большинства центральноазиатских режимов этот индикатор определяет значимость в иерархии тех или иных стран в их глазах. Тем более что после начала войны в Украине авторитарные лидеры региона были избалованы значительным вниманием со стороны разных геополитических игроков, которые пытались заручиться их поддержкой в разных сферах. В результате у этих лидеров возникло ощущение того, что они нужны ЕС больше, чем ЕС нужен им. Тем более что в слепой зоне находятся перспективы самого ЕС в случае дальнейшего укрепления позиций правых сил во многих европейских странах и дальнейшего роста внутриевропейских разногласий.
И если Казахстан все еще является лидером в экономических отношениях с ЕС, в первую очередь как поставщик сырья, то для большинства стран Центральной Азии Европейский союз в целом и Германия в частности не являются важными торговыми партнерами. И непонятно, изменится ли ситуация после второго саммита «Центральная Азия — Германия» или же данное мероприятие будет иметь больше ритуальный характер, чтобы формально закрепить наличие интереса Берлина к региону. Кстати, в следующем году в Узбекистане должен пройти очередной саммит в формате «Центральная Азия — Европейский союз», где основной темой должны стать инвестиции в будущее региона. Хотя опять же самыми главными инвесторами в регион могут быть крупные европейские страны, в первую очередь Германия и Франция.
У стратегии должна быть стратегия!
Но при этом также не ясно, есть ли у Германии долгосрочная стратегия по отношению к Центральной Азии. С одной стороны, именно Берлин был одним из лоббистов по принятию самой первой стратегии ЕС по Центральной Азии в 2007 году. И эта стратегия постоянно обновлялась. С другой стороны, эксперт Немецкого общества внешней политики (DGAP) Штефан Майстер высказал интересную точку зрения о том, что несмотря на все эти встречи, совместные фотографии и подписанные меморандумы «…с немецкой стороны не хватает политической активности. Шольц не является ярким лидером, который возглавляет Европу в контексте этой войны. Честно говоря, я не знаю, что является его приоритетом в отношении Центральной Азии».
Если это так, то интерес Германии и ЕС к региону имеет больше вынужденный характер после начала войны в Украине, которая заставила европейские страны искать альтернативы российскому сырью, альтернативные маршруты из Китая в ЕС и обратно, уговаривать лидеров стран Центральной Азии не помогать России обходить санкции. В то же самое время ЕС готов рассматривать некоторые государства региона в качестве посредников в отношениях с движением «Талибан» для решения гуманитарных проблем и ситуации с многочисленными афганскими мигрантами в Европе.
В глазах некоторых руководителей государств Центральной Азии ЕС ставит себя в позицию просящего, а, следовательно, слабой стороны. Хотя при наличии более четкой стратегии и политической динамики у ЕС получилось бы позиционировать себя в Центральной Азии в качестве одного из геополитических противовесов России и Китаю. И первый шаг в этом направлении должны делать такие крупные европейские игроки, как Германия и Франция, чьи лидеры уже посетили регион, но вряд ли оставили после себя четкий след.
Кстати, в новой стратегии коалиционного правительства Шольца сказано, что Китай является для Германии и ЕС не только партнером, но также конкурентом и системным соперником. Поэтому некоторые немецкие эксперты считают, что если Германия является четвертой в мире экономикой, то Берлин должен демонстрировать более активную роль во внешней политике в разных регионах мира.
Но перед этим надо определиться, что будет важным во внешней политике Германии в отношениях с другими странами: либеральные ценности, или более прагматичные национальные интересы, или то и другое? Судя по всему, Шольц больше склоняется ко второму варианту, так как, например, тему нарушения прав человека в ходе визита в Центральную Азию он практически не поднимал. По крайней мере, официально об этом объявлено не было.
Досым Сатпаев
Фото на заставке: © Bundesregierung/Bergmann