И, в завершение темы субботника на немецком христианском кладбище, несколько слов об уроженце гессенского города Херборна (в России часто пишут Герборн) нашем казанском культуртрегере Карле Фридрихе Фуксе, натуралисте, враче, нумизмате монет золотоордынского периода, русскоязычном журналисте, историке Казанского края, первом – уже по европейским канонам – этнографе-исследователе этноса казанских татар, пятом ректоре Казанского Императорского университета, любовно называвшемся в нашем городе русскими «Карлом Фёдоровичем», а татарами – «наш табиб» (К. Ф. Фукс даже заказал себе печатку с надписью «Табиб Фукс»). Наше Казанское немецкое общество с 1 июля 1993 года носит официальное название «Казанское немецкое общество имени Карла Фукса», что зафиксировано Министерством юстиции. Карл Фукс – наша гордость и наше знамя.
Осенью 1995 года ко мне, организатору и руководителю КНО им. К. Фукса, подошли два ветерана немецкой общины Казани – Рудольф Арнольдович Бренинг и Алексей Андреевич Спориус – и с гневной тревогой стали мне рассказывать, что издавна (с 1896 года) существующий в центре города «на Фёдоровом бугре» (по выражению казанских старожилов) городской сквер Карла Фукса пришёл в полное запустение и, более того, власти хотят его переименовать, назвав именем какого-то местного национального деятеля.
Я обратился с письмом от имени КНО им. К. Фукса к властным структурам города и республики, где подчёркивал значимость личности Карла Фёдоровича Фукса (нем. Karl Friedrich Fuchs; 18 сентября 1776, Херборн – 24 апреля (6 мая) 1846, Казань) в истории города и необходимость сохранения благодарной памяти горожан об этом человеке. Но более года власти меня «отфутболивали» с городского уровня на республиканский и обратно. Наконец, «футбольный мяч застопорился» – городская власть обратила внимание на мои обращения, и было издано распоряжение о РАЗРЕШЕНИИ немецкой общине Казани (конкретно – КНО) облагородить сквер и установить в нём бюст великому немецкому культуртрегеру.
Но тут я сам ударился «в хулиганство» и отказался, будучи непосредственным ходатаем по этому вопросу, подписывать так называемый «лист согласования», подготовленный городскими чиновниками, как они обычно поступают в подобных случаях. Я мотивировал свой отказ подписывать этот лист согласования тем, что облагораживание городского сквера требует очень много денег (речь здесь с учётом инфляционных процессов 1990-х годов могла вестись о миллионах рублей), которых у небольшой группы немцев города не могло быть в принципе (времена немцев Российской империи, когда выражение «бедный немец» звучало анекдотически, давно канули в лету).
На чиновничьи упрёки в свой адрес – ведь я сам же, мол, эту «бучу» с фуксовским сквером затеял, а вот чуваши, мол, когда им разрешили поставить памятник просветителю этого народа Ивану Яковлевичу Яковлеву в Тетюшском районе РТ, радостно приступили к сбору средств на это доброе дело (финансирование по изготовлению памятника взяло на себя землячество чувашей Татарстана «Булгар»; правда, сам памятник был изготовлен и установлен в родном селе просветителя Кошки-Новотимбаево только 18.04.2008) – я грубовато ответил им, что «чувашей тут за дурачков держите», да и сам Карл Фридрих Фукс, покинув Германию в 1800-м, никогда там более не был, а жизнь свою целиком и полностью посвятил служению татарам, русским и другим жителям Казани). Поэтому и сохранение памяти о нём – дело всех казанцев.
Далее дело с облагораживанием сквера и установления в нём бронзового памятника Фуксу (а не просто какого-то бюста, как мы поначалу замышляли) приобрело неожиданно весьма позитивное развитие, после вмешательства в него самого тогдашнего главы администрации Казани Камиля Шамильевича Исхакова, готовившегося к визиту в побратим Казани (с 1988-го) нижнесаксонский город Брауншвайг (в России с петровских времён пишут «Брауншвейг»), в котором я сам впервые побывал за несколько месяцев перед этими событиями, обсудив с брауншвайгским руководством все основные планы и задачи казанских немцев.
Ещё непосредственно перед исхаковским визитом в Германию (с помощью тогдашнего Председателя горсовета Людмилы Николаевны Андреевой) мне удалось при встрече-беседе с К. Ш. Исхаковым уточнить ряд связанных с фуксовским сквером важнейших моментов, и, выезжая в Германию, он успел издать новое постановление, где облагораживание городского сквера уже было предусмотрено за счёт города, как и отливка из бронзы и установка в нём памятника (очень немалые средства!). Но это своё новое постановление (переведённое на немецкий язык!) он выложил на стол перед руководителями города-побратима, представ перед ними в весьма благородном облике.
По возвращении из Нижней Саксонии Камиль Шамильевич создал специальную чиновничью комиссию по открытию в городе памятника К. Ф. Фуксу, куда был включён и я. Комиссия заседала не менее двух раз в месяц, и на каждом заседании в протокол вносились для выполнения всё новые пункты программы по открытию памятника, либо удалялись по мере их выполнения.
Мне удалось включить в эту программу как один из её пунктов приглашение из Германии на праздничное открытие памятника Фуксу представителей руководства Евангелической церкви Германии (EKD) – как духовного куратора функционировавшей в Казани с 21 ноября 1990 года лютеранской общины города (я её лично официально зарегистрировал в Исполкоме Казгорсовета ещё при советской власти под весьма неуклюжим на сегодняшний взгляд названием «Религиозное общество Евангелическо-лютеранской церкви»). Старинное здание Лютеранской кирхи (впервые освящено в День св. Екатерины 24 ноября 1771 года по юлианскому календарю) тогда ещё не было нами «взято», но таковые планы (как приобретение материально-технической базы для всего немецкого и всего лютеранского в Казани, Татарстане и Поволжье – какой солдат не мечтает стать генералом?) в наших головах уже давно созрели.
Включил я в эту программу, конечно, и пункт по передаче казанским лютеранам в день торжественного открытия памятника в облагороженном городском сквере Фукса и здания Лютеранской кирхи (К. Ш. Исхаков в эти дни был в отпуске и в заседаниях комиссии не участвовал, чем я, «пойдя ва-банк», попытался воспользоваться. По возвращении из отпуска Исхаков хотел было этот пункт из «фуксовской» программы удалить, но, поразмыслив, оставил его «в силе». Что же тут сыграло «на нашу победу» решающим образом? Или то обстоятельство, что мы вместе с ним когда-то заканчивали физфак Казанского университета, или то, что мы совместно работали «по делу Фукса», и Камиль Шамильевич на это дело, как говорят, «запал»»? Кто его знает. Надо бы его как-то при встрече «допросить». Бег времени неумолим, как подчёркивает в своём стихотворении Анна Ахматова, но ведь мы оба пока ещё живы.
Епископ Евангелическо-лютеранской Церкви в России, на Украине, в Казахстане и Средней Азии (ЕЛЦ, или ЕЛКРАС), титул Архиепископа ЕЛЦ принявший в 1999-м Георг Кречмар был приглашён мною в октябре 1996 года в Казань (единственный в истории раз), и я организовал его встречу с руководителем города. Безусловно, это тоже способствовало нашей победе.
К. Ш. Исхаков добился у исполнявшего тогда обязанности премьер-министра Татарстана Равиля Фатыховича Муратова издания правительственного постановления РТ о возвращении Лютеранской кирхи немцам-лютеранам города. И оказалось весьма удобным, что я в этот период был не только организатором и руководителем всех общественных организаций немцев города и республики, но и Председателем Совета Евангелическо-лютеранской церкви св. Екатерины г. Казани немецкой традиции (с 16 сентября 1996 года по ноябрь 1998 года).
По договору, подписанному 9 декабря 1996 года мной как Председателем Совета ЕЛЦ Казани и заместителем Государственного комитета Республики Татарстан по управлению госимуществом А. М. Шацких, удалось вернуть в БЕССРОЧНОЕ БЕЗВОЗМЕЗДНОЕ ПОЛЬЗОВАНИЕ государственное имущество общей стоимостью – по данным бухгалтерского учёта на 01.01.1996 – 1.282.754 тыс. руб. (Один миллиард двести восемьдесят два миллиона семьсот восемьдесят четыре тысячи рублей). Любой светской немецкой общественной организации в Республике Татарстан такая огромная сумму при денационализации (разгосударствлении) здания кирхи оказалась бы непосильной. Поэтому единственно возможным решением вопроса о материально-технической базе «всего немецкого и всего лютеранского» было – опереться на выдвинутый вечно пьяным и тупым Б. Н. Ельциным лозунг – «в обиде» на преданных им большевиков – «Вернуть культовые здания верующим!» Какой=никакой – а всё же Президент Российской Федерации!
Резюмируем. Конечно, роль К. Ш. Исхакова в возвращении кирхи немцам-лютеранам Казани неоспорима и очень велика. Но не меньшую роль сыграл здесь и оставивший о себе в городе светлую память почивший в бозе Карл Фёдорович Фукс. Вечная память этому человеку! С его помощью через полтора столетия после его кончины мы смогли вернуть себе храм.
Поэтому при каждом посещении нами немецкого христианского кладбища в Казани – в том числе и при проведении субботников по уборке захоронений – мы считаем за честь подойти с доброй молитвой к кенотафу Фукса.
Victor Dietz